Полукровка 2 (СИ) - Горъ Василий
Вот я и развеселился. Поэтому последние километра два до загородного домика Ахматовых наслаждался мощью буйной машины и не думал ни о чем «постороннем». На летный ангар тоже зашел… хм… несколько быстрее, чем привыкли безопасники этого рода. Из-за чего пришлось доказывать одному из них, что я не пьян и не обкурен. А потом за мной прискакала внучка хозяина особнячка, рявкнула на служаку, попросила меня следовать за ней и повела к уже знакомому лифту.
В момент моего появления на пороге гостиной, в которой я накануне вечером проторчал порядка четырех часов, обреталось полтора десятка дворян и дворянок ненамного старше меня, а остальные куда-то технично слиняли. Это было в порядке вещей, поэтому я сходу навелся на «дуроломов», стоявших возле окна с бокалами шампанского в руках, поймал взгляд подобравшегося Смирнова и недобро оскалился:
— Говорят, тут намечаются дуэли с подменами?
— Ага! — хором подтвердили Рита, Маша, Оля и Настя.
— Надеюсь, Миша еще никому не обещал право порубиться за него?
— Нет. Он слегка перебрал с вином, но очень скоро вернется в форму…
— … и быстренько ее потеряет! — весело предсказал черноволосый хлыщ с на редкость самодовольным выражением лица.
— Вполне возможно… — покладисто согласился я. И ответил уколом на укол: — Но вы-то чему радуетесь? На вторую, третью и четвертую дуэль выйду я. А вы так привыкли хвастаться возможностями товарища, что, загоняя Мишу в угол, подставились и сами. Из-за чего не сможете выставить вместо членов вашей компании кого-либо еще!
— То есть, нам пора начинать вас бояться? — съязвил он и картинно задрал нос.
— Предлагаю вернуться к этому вопросу после первой же дуэли с моим участием… — предложил я и, видимо, переборщил с уверенностью в себе, так как Смирнов сделал ответный ход:
— А с чего вы взяли, что вам, мещанину, будет позволено выйти в круг с нами, дворянами?
Я неспешно снял куртку, подошел к нему вплотную, надавил взглядом и принялся вколачивать в его сознание слово за словом:
— А вы не сможете мне это запретить. Ибо, согласно положениям статьи двенадцатой Дуэльного Кодекса Империи, я, как курсант военной академии, равен вам по статусу. А как кавалер ордена Святой Анны четвертой степени, жалуемого исключительно за боевые заслуги — намного выше. И еще: будь вы действительно благородным, не стали бы оскорблять тех, кто заведомо слабее, и драться с ними на дуэли для самоутверждения. Делайте выводы…
…Моя отповедь взбесила Валерика до невозможности, поэтому Мишу он поломал очень и очень добросовестно… в представлении классического спортсмена, дерущегося в рамках стандартных правил. Да, Базанин, попавший под каток, сопротивлялся до последнего, но был заметно медленнее, не таким жестким и плохо держал удары. Впрочем, лег только после того, как потерял сознание от болевого шока. Так что заставил победителя возгордиться, девчат, наблюдавших за дуэлью — ужаснуться, а меня откровенно порадовал. Силой воли и внутренней готовностью сражаться до конца. Поэтому все полчаса, которые Смирнов «восстанавливал силы», я пребывал в полнейшей гармонии с собой, ибо чувствовал, что защищать достойную личность — правильно. А потом судья — которым, кстати, назначили главу личной охраны одного из «независимых» гостей — пригласил меня в дуэльный круг, и я почти не удивился, обнаружив, что на противоположной метке стоит не двукратный чемпион Новомосковска по унибосу, а один из его прихлебателей.
Суть происходящего была понятна без слов, поэтому я поймал взгляд «спортсмена» и презрительно поморщился:
— Для действительно хорошего бойца вы непозволительно пугливы. Ну, а про ваше «благородство» я уже говорил: выставлять вместо себя человека, наевшего неплохой мышечный корсет, но внутренне трясущегося от страха — за гранью добра и зла.
— А вы, как я посмотрю, любите поговорить… — прошипел он и собирался сказать что-то еще, но тут судья предложил нам решить проблему миром, и мой противник радостно согласился. А зря: я обещал положить конец «этому скотству», поэтому отказался, дождался команды к началу боя, скользнул вперед, поднырнул под деревенский удар-размахайку и полноценным правым боковым проломил аристократику грудину.
Он, не привыкший к подобным кунштюкам, мгновенно отъехал, а я, развернувшись к Смирнову, расплылся в ледяной улыбке:
— Я не устал. Поэтому готов продолжить. Выйдете сами или вынудите поломать следующего неумеху?
Парень понимал, что вот-вот потеряет лицо, но повел рукой, отправляя в круг тощего блондинчика в белой шелковой рубашке, расстегнутой почти до пупа, а тот смертельно побледнел, уперся, понял, что все равно скользит по паркетному полу ко мне, и… метнувшись в сторону, ужом ввинтился в толпу зрителей!
Не воспользоваться этой оказией было бы идиотизмом, вот я и уколол Смирнова снова:
— Да уж, компания у вас — хоть стой, хоть падай: один ломается, не успев нанести ни одного удара, второй сбегает с собственноручно инициированной дуэли, третий пребывает на грани падения в обморок, а четвертый, вроде как, являющийся двукратным чемпионом Новомосковска по унибосу, выталкивает в круг того, кто заведомо слабее. Знаете, будь я дворянином, отказал бы вам от дома…
Этот монолог вызвал шквал презрительных смешков, и Валеру, наконец, накрыло — он в сердцах сорвал с себя стильный пиджак и аксессуары, вручил оставшемуся «соратнику», с хрустом сжал кулаки и вынесся на метку.
На мое предложение хоть немного размяться ответил отказом, отказался решать дело миром, подождал, пока Слуги Ахматовых унесут «поломашку» в медкапсулу, и по команде судьи ринулся в бой.
Первую связку — самую обычную боксерскую «двоечку» в голову — выстрелил, не вложившись ни в один удар. Ибо собирался оценить скорость моей реакции и понять, в какую сторону я привык смещаться от атак. А я не ушел. В смысле, ни назад, ни в сторону — ударил по кокетливо торчащему мизинцу и одновременно с хрустом суставов ворвался в ближний бой. Правое колено, выброшенное навстречу на одних рефлексах, пропустил мимо, просто-напросто скрутив корпус, хлопком левой руки по внешней поверхности бедра сдвинул себя относительно этой ноги еще на десяток сантиметров и… сломал опорную. Коротким, но чрезвычайно мощным правым йоко-гери в боковую часть коленного сустава. Естественно, заметил и «медленно» открывавшийся рот. Поэтому раздробил нижнюю челюсть ударом левым апперкотом и со всей дури «натянул» оседающее тело на правое колено. Причем не солнечным сплетением и не печенью, а грудиной. Ну, и вмял ее чуть ли не в позвоночник.
Тут судья вышел из ступора и метнулся к нам, но отталкивать меня от противника не понадобилось — я спокойно сделал два шага назад, медленно повернулся к последнему «бойцу» из этой компании и… «вырубил» его тремя короткими предложениями:
— Я не устал. Поэтому готов продолжить. Начинайте разминаться…
Потом оглядел тело, грохнувшееся в обморок, насмешливо фыркнул, выслушал чуть запоздавший вердикт судьи и поставил эффектную точку в затянувшемся спектакле, обратившись ко всем гостям сразу:
— Я действительно мещанин. Но это не помешало мне встать на защиту Отчизны, начать бить врага и заслужить право быть зачисленным в одну из самых боевых спецслужб Империи. Да, вполне возможно, что за время участия в боевых действиях мое мировоззрение изменилось не в лучшую сторону, но я искренне считаю, что во время войны все уважающие себя личности обязаны либо защищать свою страну с оружием в руках, либо создавать это оружие в тылу. А в случае подростков — учиться тому, что в какой-то момент позволит встать плечом к плечу либо с первыми, либо со вторыми. Один из моих друзей — Матвей Леонидович Власьев — понимает это ничуть не хуже меня, поэтому каждый божий день осваивает пилотаж и, вне всякого сомнения, станет очень хорошим истребителем. Второй — Михаил Ильич Базанин — добился перевода в Летную Академию Белогорья, но был возвращен в университет главой рода. Третий — Константин Петрович Синицын — поступил в ИАССН и учится без дураков. А эта четверка вроде как аристократов прожигает жизнь и искренне считает себя благородными. Впрочем, трем трусам и одному подлецу на войне делать нечего. Ибо если они в принципе способны подставлять друг друга в мирной жизни, то под страхом реальной смерти сделают все, что угодно. То есть, предадут Родину столько раз, сколько потребует враг, не задумываясь, ударят в спину товарищам по оружию или повернут оружие против своих. На этом у меня все. Спасибо за то, что выслушали, и… пойду-ка я, помою руки. Ибо заляпал их грязью…
