Лето, пляж, зомби 9 - Наиль Эдуардович Выборнов

— Я, — ответил Азам. — Садимся.

Я подошел к передней правой двери, открыл, стащил со спины рюкзак, и на пассажирское сиденье уселся. Сумку в ноги, естественно, чтобы в случае чего быстро схватить, и бежать. Мне не хочется без дополнительного боезапаса остаться. Теперь-то помню, как при штурме Либревиля так получилось — четыре магазина и все. Благо удалось разжиться потом, когда одну из огневых точек взяли, иначе наверняка там бы и остался.

Пристегнулся тут же, благо ремни имелись. Ну, крепления под них были, а тут, похоже, кто-то нештатные поставил. И правильно — безопасность на первом месте, а вылететь через лобовое стекло мне вообще не улыбалось. Я старался всегда пристегиваться.

Хотя не все так любят делать. Это резонно в самом деле, в случае обстрела машину покинуть быстро не получится. Да только вот тут бронежилет шансы дает спастись, да и не так долго это — отстегнуть или разрезать на хрен ремень.

— С Богом, — услышал я за спиной слова Сергеева, перед тем, как захлопнуть дверь.

Остальные тоже сели — Азам на водительское, остальные назад. Я повернулся и увидел какие-то сумки сзади.

— Патроны и пайки, — прояснил Илья. — С запасом взяли, если что случится.

Это правильно. Собираешься на один день — бери на неделю. Патронов бывает либо мало, либо уже не лезет. Вот и сейчас так.

Двигатель завелся, мерно заурчал, а вот передача вошла с хрустом. Хотя это вовсе не значит, что с коробкой что-то не то. Да и машине сто лет в обед. Она раньше по-моему вообще газовой службе принадлежала, а покрасили ее в камуфляжный цвет кисточкой, я успел следы снаружи заметить.

Мы тронулись с места. Я откинулся на сиденьи. Пока безопасно, пока ничего страшного случиться не может.

— Сейчас на Север едем, в сторону Советского, — сказал я. Карту заранее посмотрел.

— Точно? — спросил Азам. — Там же чуть ли не проселки.

— Точно, — отрезал я. — Если через Белогорск поедем, то точно нарвемся.

Там, конечно, наших точно нет, они уже наверняка на базе «Росгвардии». Да только вот свято место пусто не бывает, и можем еще на кого-нибудь нарваться. А мы там вооружили всех. Стволов было до пизды, и почти всем желающим раздавали. А чтобы меня застрелили мне не хотелось. Лучше уж кружным путем.

— Да мы и так нарвемся, — снова мрачно заметил Чуваш.

— Отставить пессимизм, — сказал я. — Давайте знакомиться лучше.

— Нам про тебя уже рассказали, — проговорил Чуваш. — Я только не понимаю, как «чвкшник» из «Волка» мог в рабство попасть. Что-то странно мне это.

Не доверяют. И, скорее всего, до конца никогда доверять не будут. Слишком уж мутная моя история. Но как получилась. Как еще объяснить мои боевые навыки? А так хоть уважать будут, потому что слава «Волка» по всей России идет, и все про него знают. Разве что не в курсе, какие вещи нам приходилось творить.

А вот я теперь помню. Слишком много, пожалуй, даже.

— Где кто служил, кто что умеет, рассказывайте.

— Я в Симферопольском СОБРе, — тут же сказал Илья. — Но до этого повоевать успел.

Я прикинул: где это он мог. Вроде не особо старше меня.

— А где?

— «Клинки», — ответил он. — Север Африки. Пустыни.

А, понятно. Это еще одна ЧВК, разве что поменьше нашей, и не такая известная. Но все равно работают.

— А чего вернулся?

— Заебало в отрыве от семьи быть, — ответил он. — Соскучился. Да и денег заработал, а в СОБР с радостью взяли с моим опытом.

Спрашивать, сохранил ли он семью сейчас, сумел ли вывести их из Симферополя, я не стал. Если у него гражданское оружие было, то все нормально быть могло. А у «частников», пусть даже и бывших, таких стволов обычно на всю лицензию.

У меня тоже так было. Причем, под разные калибры: «Сайга» под «пятерку», «Вепрь» под семерку, еще один «Вепрь» под винтовочный, который на основе РПК сделан, еще одна «Сайга» под девятку, чтобы убивать бумагу, благо там патрон подешевле был. И «двенадцатый» естественно. А еще пара травматов.

И все это сейчас в сейфе в Москве лежит, где меня, как выяснилось, никто не ждет. Потому что мать общаться со мной перестала, а все друзья давно забылись, вместо них боевые товарищи остались. Матери я только деньги переводил на ее счет, чтобы поддержать, и хрен его знает, пользовалась ли она, или так лежат мертвым грузом.

Да уж. Сложно это все — помнить. Как же я раньше вообще жил?

Хотя я тогда другим человеком был, еще не настолько одержим войной. И обычных мирских развлечений не чурался, естественно.

— Остальные как? — спросил я.

— ВС РФ, — ответил Чуваш. — В Казахстане пришлось поработать. Порядок наводили. И Азам со мной. Потом в Крым перебросили, но на передок мы уехать так и не успели, на третьей линии остались.

Казахстан, да. Тоже было, волнения начались, и куча народа из русских на север подались. Потому что президент у нас был, мягко говоря, несговорчивый, и идею о том, что «вместе Берлин брали», не поддерживал.

— Там же не было наших войск, — удивился я.

— Байконур, — ответил он.

— О бля… — протянул я. — Там жарко было, говорили.

— Это уж точно, — Чуваш ухмыльнулся. Впервые за все время.

Это когда в тридцать шестом казахи решили в одностороннем порядке пересмотреть договор о аренде. Война длилась всего шесть дней, но народа покрошили просто пиздец при этом. Но в итоге, когда речь пошла о вводе войск, наши южные соседи внезапно успокоились. Договор подтвердили, а на Байконуре появилась полноценная военная база. Это тоже Красавцев продавил. Он вообще был талантливым переговорищиком, пусть это все и привело в конце концов к третьей мировой.

Правда, подозреваю, что кончилось там все не очень хорошо. Потому что космодром вполне себе применяли в военных целях, запуская в небо боевые спутники. А НАТОвцы такого терпеть не могли, это уж точно.

- А вообще я местный. Хоть и чуваш, - сказал он.

— А у самого как? — спросил у меня Азам. — Где повоевал.

— Африка, но не север, а