Лето, пляж, зомби 4 - Наиль Эдуардович Выборнов

краю деревни. И двинули в горы, чтобы сделать небольшой крюк, а потом выйти на дорогу. Молчали, в общем-то говорить было не о чем, да и небезопасно это. Мало ли кто услышит. А на буржуйскую речь уж определенно возбудятся. Хотя, может быть, и не поймут, о чем мы говорим. Не думаю, что среди бандитов много тех, кто английский знает дальше программы пятого класса.

Скоро мы оказались в горах. Крутые склоны обходили, старались идти по низинам. Впрочем, это было проблемой — кустарник тут оказался очень густым, трава высокой. Но так и шли, пока не оказались на достаточном расстоянии от деревни. А потом двинулись строго на запад в сторону трасы.

— Я начинаю ненавидеть горы, — мрачно проговорил Роджер.

— Тебе, наверное, надо было куда-нибудь под Астрахань высаживаться, — усмехнулся я. — Там пустыня, считай, как на родине.

— Пустыню я не меньше ненавижу, — ответил он. — Я служил в Северной Африке. В Аризоне гораздо лучше.

— Знакомо, — хмыкнул я. — А я южнее, там, где джунгли. И в Южной Америке тоже. И могу честно сказать: там хуже.

— Могу одно сказать, — проговорил он. — У вас камуфляж дурацкий, розовый такой.

— У нас его так и называют «поросячка», — ответил я, попытавшись перевести русское слово на английский. Он сдержанно посмеялся, похоже, что ему понравилось.

— А ты где рос-то? — спросил я. — В каком-нибудь gated community?

— В трейлерном парке я рос, — мрачно ответил он. — Прямо посреди пустыни. Если бы родился с золотой ложкой в заднице, ты думаешь, я бы пошел в армию? Там это способ заработать на колледж и подняться выше обычно, но эту лавочку прикрыли, когда началась война. Иначе сейчас сидел бы адвокатом в какой-нибудь конторе и защищал права пидорасов. Или негров.

Он так и сказал «faggots». Да, похоже, что выходец из трейлерного парка не особо ценит толерантность.

— Где ты рос, спрашивать не буду, — сказал он. — И почему пошел в армию тоже. Я так понимаю, ты все равно не помнишь. Мне об этом рассказывали.

— Ага, — кивнул я американцу, пусть он и шел позади и этого не видел. — Не помню.

Дальше мы снова замолчали. Темы для разговора в общем-то закончились. И так до тех пор, пока не оказались на трассе. Она вела на север, в сторону Симферополя. На этом острове все дороги туда ведут, столица все-таки. Хотя я даже представлять не хочу, какой ад сейчас творится в этом городе.

Машины на дороге были, но совсем немного. Похоже, что это те, кого электромагнитный импульс застал в пути. Более того, они оказались разбросаны по сторонам, будто тут проехала какая-то техника с отвалом и спихнула их с дороги. Что ж, если бандитам за что и можно сказать спасибо, так это за то, что они расчистили путь. Потому что мы в свое время намучились с этими пробками хуже некуда.

— Ну что, — проговорил я. — Дальше по прямой до поворота. А потом, как доберемся до села, уже ты поведешь.

— Нам не надо в село, — он качнул головой. — Раньше свернуть.

— Нам, кстати, лопаты взять не нужно было? — спросил я. — Мало ли, вдруг там закопано все.

— Там просто контейнер, герметичный, — ответил он. — Его должны были оставить на месте и замаскировать сетями.

— И вы не боялись, что местные вояки их найдут?

— Риск есть, — пожал он плечами. — Но что нам еще делать? Со снабжением у нас, знаешь, так себе дела обстояли на полуострове. Небо закрыто, ваши ВКС работают просто отлично. С дронами тоже проблемы — системы РЭБ работают. Вот и пришлось использовать агентуру.

— Проще было всех Калашниковыми вооружить, — ответил я.

— А ты серьезно считаешь, что этот автомат лучший в мире? — спросил он.

— Смотря для чего, — я пожал плечами. — По надежности — да. А те, что у нас по своей сути просто для города, в грязи с ними особо не повоюешь. Спецназовский это автомат.

— А что тогда лучше?

— «Семьдесят четвертый», а обвес каждый сам под себя покупает. Разве у вас не так? У вас же эта индустрия еще больше развита.

— Не да, так, — кивнул он.

Дальше в общем-то не разговаривали, так и шли. Дорога не особо-то прямая, порядком загибала на восток, а холмы вокруг не давали толком рассмотреть, что было дальше.

Зомби ни одного не встретилось, хотя пару раз натыкались на кучи обожранных трупов. Я один раз даже спустился, чтобы посмотреть. И мог точно сказать, что тут не человеческие зубы поработали, а животные. У кого-то носов не хватало, пальцев — а это первое, что мелкие зверьки типа мышей объедают. А кое-где явно попировали волки. Ну, либо бродячие собаки, их челюсти я отличить не мог. А вот это было уже однозначно плохо: потому что если мы наткнемся на стаю, то…

Если не голодные, то не нападут. Но хрен их знает. Псы иногда на части рвут людей даже если сытые. Может быть, за обиду мстят, что их выбросили в свое время, может быть, из-за чего-то еще. И если в больших городах их отлавливали и усыпляли, то тут все может быть иначе.

И когда мы прошли километров пять, то увидели впереди заправку. Самую обычную и естественно нерабочую. Синий логотип с желтыми буквами, четыре колонки, небольшое приземистое здание. Даже без кафе — просто заправка и есть заправка.

— Стоять, — проговорил я, остановившись сам.

Вытащил бинокль, доставшийся еще в наследство от Шмеля, воспользовавшись цифровым зумом, увеличил изображение, и принялся рассматривать строение.

Ничего необычного не увидел. Ни баррикад никаких, ни огоньков внутри, ни мелькающих теней — ничего, что могло бы сигнализировать о наличии людей.

Машина припаркована, но я даже в темноте слой пыли на лобовом стекле вижу. Багажник открыт, рядом какие-то шмотки валяются, сумки. Не на ходу, точно.

Чисто. Мы двинулись дальше.

Но не дошли. Когда оставалось метров десять, с крыши вдруг полоснул луч фонаря — резкий, мощный. Земля вокруг оказалась залита светом. И мы — тоже.

— Стоять! — послышался сверху приказ. — Руки поднять! Оружие не лапать!

Твою ж мать. Я вот почему-то даже не предполагал, что нам на пути могут встретиться люди. Поэтому и бронежилета