Лето, пляж, зомби 3 - Наиль Эдуардович Выборнов
Может быть, зря я так гоню всех? Нет, это во мне, пожалуй, мандраж говорит, потому что…
Потому что я боюсь, если честно. Очень сильно. Потому что мне реально страшно, что все это окажется зря. Что мы зря перлись через весь полуостров, и что никто нас отсюда не выпустит. Не знаю, что тогда будет.
Нет, руки не отпущу, и сделаю все для того, чтобы те, кто мне доверился, выжили. Но все равно.
— Хорошо, — сказал я. — Остановимся, поедим. Пашка, прижмись к обочине, тормози.
Действительно ведь, тут ни одного селения вокруг. И ни одного строения: ни заправки, ни гостиницы, ни столовой. Так что есть придется здесь, по-походному. Впрочем, у нас это все организовать можно, не проблема, все свое возим с собой.
Машина скоро остановилась. Я открыл дверь, выпрыгнул наружу, на землю, вдохнул воздух, оказавшийся удивительно свежим. Там, ближе к побережью, он был совсем другой. Чистый, да, горный и одновременно с этим пахнущий морем. Здесь же совсем иначе, здесь пахло травой, и целое море этой травы раскинулось по окрестностям.
Я успел обойти машину дальше, когда открылась дверца УАЗа, и из нее выбрались Яна с Наташей. Бывшая учительница физкультуры тут же повела ее вниз с насыпи, по-видимому, чтобы хоть немного скрыться с наших глаз. У нее за плечом висел «двенадцатый», а у Наташи на груди — ее карабин.
Янка все-таки успокоилась, перестала протестовать по поводу того, что я ее научил с оружием обращаться. Может быть, потому что поверила, что все вот-вот закончится. Что мы покинем полуостров, и что мы скоро заживем нормальной жизнью. Где ствол ей уже не понадобится.
Следом вылезла Лика, пошла вдоль дороги, разминая затекшие ноги. Хлопнула водительская дверца со стороны Степаныча. Я пошел к нему, и увидел, как он рассматривает вмятину с той стороны, куда врезалась эта туша.
— Да уж, пиздец, — проговорил он. — Если бы ты, Край, ее не расстрелял бы. Ты ж видел лапы ее, она этими лапами сталь вскрыла бы, как ты консервную банку.
— Ага, точно, — кивнул я. — Но в целом как? Ехать машина может?
— Может, к тому же тут недалеко осталось, — хмыкнул он.
С иронией какой-то что ли. Может быть, сам не верит в то, что мы сможем свалить?
Блядь, я что, вообще ни о чем кроме этого думать не могу? А ведь оно реально так. И так и буду ехать и гадать, и так до тех пор, пока до места не доберемся. А сколько там осталось? Час езды.
Нет, надо отвлечься. Пойду с Ликой поговорю, может быть, она чего дельного скажет?
Я догнал Лику у дорожного указателя — она стояла, глядя в степь, и тихонько жевала жвачку. Ну, у нас ее много, набрали в магазинах и на заправках. Место мало занимает, а может заменить чистку зубов, пусть и не в полной мере.
— Всё нормально? — спросил я.
— А что, не похоже? — она даже не повернулась. — Я просто дышу. Тут пахнет… Как летом в деревне. Когда всё ещё хорошо было.
Я кивнул. Было в этом запахе что-то успокаивающее. Простая, нагретая солнцем трава, никакого пепла, крови или сгоревшей плоти. После того, что мы под Коктебелем увидели, этот пейзаж вообще удивительно мирно выглядел. А уж после всего, на что нагляделись и нанюхались за время нашего пути. Пусть большая часть и на мужиков легла, а все равно.
— Страшно, — сказал я, глядя туда же, куда и она. — До моста недалеко. А будто за чертой какой-то. Неизвестность, она, сука, пугает.
— Да ты с самого утра, как на иголках, — она всё-таки повернулась ко мне. — Думаешь, не видно?
— Думаю, ты всё видишь, — хмыкнул я. — Ты ж у нас наблюдательная.
— Я просто не хочу, чтобы ты сгорел, — она серьёзно посмотрела в глаза. — Мы ведь почти дошли. Главное — не остаться там, в той дороге. Ни телом, ни башкой. Скоро уедем. И все, что мы тут увидели, забудется.
Я ненадолго замолчал. Ветер едва шевелил её длинные блондинистые волосы, шумел в сухой траве. Где-то впереди она вдруг двинулась волной. Наверное, какое-нибудь мелкий степной зверек пробежал, суслик, ну или кто тут еще водиться может. Полевка какая-нибудь. Хотя она мелкая, она такого следа за собой не оставит.
— А ты? — спросил я. — Веришь, что нас выпустят?
— Не знаю. Но если не выпустят — будем прорываться. Я ж теперь стрелять умею, — усмехнулась она.
Ага, конечно, прорвется она. Если там периметр автоматизированной защиты или еще что-то подобное, то мы даже с танками его не прорвем. А если и попробуем, по нам просто дронами с того берега разъебашат. И кончится на этом наша песенка.
На одно остается надеяться: что хоть как-то связаться получится с теми, кто на большой земле.
— Шучу, конечно, сама нервничаю, — ответила она. — Если не выпустят, поедем обратно. У нас ведь там все готово, в Дачном. Крыша над головой есть. Правда, хотелось бы, наверное, свой дом построить.
— Да, не такой большой, — кивнул я. — И с печью нормальной. Чтобы дровами топиться можно было.
— Мужчины, — хмыкнула она. — Я о том, чтобы он наш был, а больше ничей. А ты о том, чтобы зимой не замерзнуть… Ты мне лучше вот что скажи.
Она посмотрела мне прямо в глаза, тряхнула копной блондинистых волос, после чего спросила:
— Про то, что ты мне говорил. Что мы и дальше будем вместе. Ты это взаправду? Реально так считаешь?
— Да, — кивнул я. И не соврал.
— А если у тебя там есть кто-то? Жена или еще кто-нибудь? Девушка? Что если дети у тебя? Что тогда?
Я несколько раз уже задумывался об этом.И не то чтобы ответ знал, но сейчас — посмотрел ей в глаза, и как будто сам для себя решил.
— Если есть — значит, они уже не ищут. Столько времени
