Лето, пляж, зомби 6 - Наиль Эдуардович Выборнов

— Пиздец мне, походу, Край, — просипел он.

Я не стал поддерживать его, как делают в фильмах. Говорить, что все хорошо, что мы отвезем его в лагерь, и что Саша его вылечит. Тут операционной бригады на месте будет мало, чего уж говорить о нашем единственном хирурге. Да и не довезем мы — у него внутреннее кровотечение, что очевидно, а трястись в Урале при таком состоянии противопоказано.

— Да, братишка, пиздец, — только и кивнул я.

— Да какой я тебе братишка, я тебя лет на десять старше, — он усмехнулся и вдруг закашлял. Страшно, надсадно, разбрызгивая во все стороны капли крови. Потом посмотрел на меня и сказал. — Вы там это… Не отступайте, лады? Пусть моя смерть напрасной не будет.

На самом деле, в его смерти виноваты мы. Провафлили первый танк, понадеялись, что экипаж контужен, что больше не сможет выстрелить. Так оно и было первые несколько секунд, а потом пришли в себя и ебанули по самой опасной позиции — пулеметной.

— Порвите их, — продолжил он. — Я знаю, вы сможете. И семье моей сообщи, только лично. Пусть держатся, с ними все нормально будет, но все равно.

— Сообщу, — только и оставалось кивнуть мне. — Позаботимся, Ильяс, все нормально будет.

— Вот и ладно, — сказал он. — А теперь добей. Больно мне, печет в груди.

Я выдохнул, посмотрел на остальных мужиков, но они только потупили взгляды. Они-то его знали гораздо дольше. Да и в общем-то знал неплохо, пусть друзьями мы и не были. У меня вообще среди них друзей не было, пожалуй.

Но он был моим боевым товарищем. Не зассал зомби, когда нужно было идти в город и искать припасы для того, чтобы заплатить дань. Не испугался, когда мы начали войну. Пошел на штурм домов, где засели бандиты. И зачем он все это делал?

Впрочем, и тут ответ понятный. Ради семьи. Ради детей. Чтобы они выросли свободными, а не с единственным выбором: стать рабами или пойти в «Вороны», бандиты. Грабить деревни и убивать людей.

— Давай, — сказал я. — Если там что-то есть, увидимся еще.

Я вскинул автомат, приставил ствол глушителя к его лбу, а потом нажал на спуск. Специально, чтобы это было неожиданно. Чтобы ему не пришлось бояться, трястись в ожидании своей смерти.

Еще один погиб. Ну что ж.

— Это война, мужики, — проговорил я. — Каждый из нас может быть следующим. В том числе и я.

— Да, Край, — подал кто-то голос. — Ты не отсиживаешься. В первых рядах идешь.

— К тебе претензий нет, — сказал второй. — Это все это уебки. Суки.

— Загрузите его в Урал, похороним по-человечески, — сказал я. — И остальных, кто лег сегодня, тоже.

У нас уже и кладбище свое есть, правда лежит на нем только Лика. Но в том, что оно расширится, я не сомневался. А то, что мы можем тела своих вытащить — это уже хорошо. Сколько во время Войны таких по посадкам оставалось гнить, а матери и жены годами ждали, пока им сообщать о судьбе их «пропавших без вести» мужей и сыновей?

Я закинул автомат за спину, повернулся и пошел обратно в сторону дороги. Оставшийся целым Урал уже тарахтел двигателем, чадил из выхлопной трубы черным солярным дымом. Так себе, похоже, там с двигателем дела. Нужно помочь трофеи собрать, обобрать трупы. А потом валить. Да.

— Край! — крикнули со стороны УАЗа. — Там по рации вызывают! Что делать будем?

Так. А вот это уже интересно. Кто бы это мог быть?

Я двинулся в сторону машины, подошел ближе, забрался в кабину. Рация действительно бубнила мужским голосом:

— Конвой, это база. Конвой, это база. Ответьте.

Так, это интересно. Неужели они о нападении не успели сообщить? Да нет, быть не может, мы не так молниеносно сработали.

Я выглянул наружу, посмотрел, что там. Народ и без моего приказа стал собирать все. Думаю, минут пятнадцать им хватит, вряд ли больше. Не так уж и много добра на врагах.

Мысли о трофеях не особо радовали. Все-таки люди легли, много. Но ладно. Когда разберемся с Белогорском под наше начало пойдут охотнее. Уже не единицы, как это было в Краснокаменке. А десятки, а может быть и сотня-другая. Бойцы они будут так себе, но это уже что-то.

Командир для того и нужен, чтобы побеждать умом и изобретательностью. Хотя как брать города без серьезного численного преимущества, и уж тем более без артиллерии я, если честно, не подозреваю. Штурмы — дело такое, на них люди десятками ложатся.

— Конвой, это база. Конвой, это база. Ответьте, мать вашу. Что у вас там случилось?

Я все-таки решился ответить. Притворяться их товарищем не буду, лучше просто поговорю.

— Мансура позови, — сказал я.

— Да это Мансур и есть, — ответили мне из рации. — Вы там совсем ебанулись что ли?

Странное дело, никакой особой воли или харизмы в голосе не слышно. Про него говорили, что он — очень крутой мужик, что умеет за собой вести, да и вообще… А тут — просто голос и голос, ничего особенного. Не актер, не оратор.

— Нет твоего конвоя больше, — сказал я. — Пацаны все твои легли. И то же самое с вами будет.

Несколько секунд рация молчала. А потом из нее спросили:

— А ты, бля, кто такой?

— Меня зовут Край, — решил я представиться. — И я тот, кто тебя убьет, Мансур.

Снова молчание. Потом вопрос:

— Это, типа, ты мне срешь все это время? В Дачном, в Краснокаменке и вообще?

— Ага, — подтвердил я. — И Изгоя тоже я завалил. И конвой разъебали мы ваш. Так что пизда вашим в Белогорске, без вариантов.

— Какого хуя тебе надо вообще? — он сорвался на крик. — Взялся хуй знает откуда, так теперь еще и… Чего ты хочешь уебок?

— Я? — спросил я. — Да ничего особенного. Хочу, чтобы вы все сдохли.

И выключил рацию. Ладно, хватит, поговорили уже. Теперь надо валить отсюда.

Выбрался из машины, кивнул одному из мужиков, мол, залезай.