Лето, пляж, зомби 4 - Наиль Эдуардович Выборнов

И тут с улицы послышался шум, чьи-то голоса, потом — женский крик. Похоже, что что-то происходит. Спрыгнув с турника, я натянул на себя черную олимпийку «Адидас», прямо на голое тело. Прислушался — Лика гремит посудой, значит, не услышит. Надо бы предупредить, что я выйду, а то бросится искать, а там ее и схватят.

Вошел на кухню: она нарезала яблоки в закопченную кастрюлю. Значит, реально варенье собирается варить.

— Там шумят, — проговорил я. — Пойду, посмотрю.

— Не ходи! — тут же проговорила она. — Не надо!

— Надо, — я старался говорить мягко, но убедительно. — Как я собираюсь с ними воевать, если ничего о враге не узнаю? Пойду, посмотрю.

Лика зло посмотрела на меня, но ничего не сказала. Понимает, что спорить со мной бесполезно. И это хорошо.

Я вышел в сени, натянул на ноги белые кроссовки. В военных берцах лучше не щеголять — знающий человек их сразу узнает. Так что так вот, нейтрально. Будем надеяться, что новые хозяева не обратят внимания на то, что новый человек появился. Сомневаюсь, что они тут перепись населения проводили.

Открыл дверь, прошел через двор и двинул по улице, туда, откуда доносился шум. Там стоял народ: десяток деревенских и пятеро парней с оружием. По виду сразу видно — крутые. Все в разгрузках, но без бронежилетов, а одеты кто во что горазд: двое в таких же олимпийках, как у меня, еще один в костюме от BOSCO, на котором «Russia» еще во всю грудь. Естественно все должно быть паленым, потому что к нам в страну давно этого не поставляют. Разве что параллельным импортом.

Один в кожаной куртке и джинсах, еще один — в футболке и камуфляжных штанах. Разномастная толпа какая-то, но военной формы они не носят. Это обнадеживало. Я чуть ускорился. Нужно же успеть посмотреть, что там происходит.

Вперед лезть не стал, примостился чуть в стороне, чтобы видеть, что происходит. На земле сидел один из деревенских, а рядом стоял тот самый в кожаной куртке. На груди у него висел автомат, а еще один он держал в руках — старый АКМ. Номер сверить я естественно не могу, но зуб даю, что это из наших запасов. Тех самых, которые мы отдали местным перед тем, как уехали.

Я двинулся чуть ближе, оставаясь в тени забора. Подошло еще несколько мужиков. Толпа притихла, все взгляды были прикованы к мужику в кожаной куртке. Он стоял, расставив ноги, в одной руке держал автомат, другой — показывал на деревенского, сидевшего на земле.

— Незаконное хранение оружия, — процедил он, словно смакуя слова. — Наказание — расстрел.

— Да ты с ума сошёл! — выкрикнул кто-то из толпы, женский голос. — За что?! Это же наш охотничий карабин был, он с ним с войны ещё!

— Охотничий карабин с автоматическим режимом? — мужик даже не посмотрел в сторону крикуна, только усмехнулся.

— Все равно это не по закону! — крикнул еще кто-то.

Ну это бабы кричат. А толпа… Бесперспективная она. Не бросятся на супостата, не разорвут их на куски. Да и пять автоматов… Покрошат их просто, да и все.

А мужики языки в жопу засунули и молчат. Только бабы говорят. Нет, это уже совсем плохо.

— Какой ещё закон? — бросил мужик. — Здесь нет закона. Есть только сила. И тот, у кого она есть, устанавливает правила.

Он сделал шаг вперёд, наклонился к мужику на земле, ухмыльнулся.

— Я — сила. И я говорю, что он виновен. И должен быть наказан. Прямо сейчас. Прямо здесь.

Он вытащил из автомата магазин, заглянул в окошко. Вставил обратно, сдвинул вниз предохранитель дернул затвор. Похоже, собирается застрелить его из его же автомата. И в эту секунду кто-то из женщин выкрикнул:

— Это же неправильно! Мы же договаривались, что будет порядок, а не беспредел!

— Порядок? — Мужик в кожанке расправил плечи, сделал шаг вперёд и повернулся к толпе. — Вот порядок: я даю шанс. Если кто-то из вас хочет — выйди. Один на один. Без оружия. Побьёшь меня — отпущу этого. Не побьёшь — убью обоих.

Он обвёл взглядом толпу. Тишина. Только шепотки, кто-то отводил глаза, кто-то пятился назад.

— Никого? — Его голос стал издевательским. — Значит, всем похрен. Значит, правильно я говорю. Сила — вот закон.

А я всё смотрел. И с каждой секундой злился всё больше. Не на него. Не на этих «Воронов». И не на толпу. На себя. Потому что стоял и не двигался. С одной стороны — рано. Мужик он крепкий, конечно, но решает не сила, а умение. И я уделал бы его на раз, если был бы в форме. А сейчас…

Да и где гарантии, что не забьют насмерть потом толпой, даже если этого уработаешь? Никакой. Бандиты же, шакалы. Гарантий вообще никаких.

Но с другой стороны… Нужно заявить о себе.

Во-первых, этим показать, что кто-то еще может выступить против них. А во-вторых… Местным тоже нужно знать, что не все потеряно. Они ведь меня знают, и нет-нет, да поглядывают периодически. Реально думают, что я выйду?

Да они не просто так думают. Они надеятся на это. И верят.

А я? Сам верю в то, что этот бой выдержать смогу?

Убьют — и оставлю Лику и Наташу без защитников. Не убьют, и этот слово сдержит — сразу в дамки. Эти-то точно такого психа заметят.

Ага, а потом либо уберут потихоньку, либо наоборот, на себя работать заставить попробуют. А это, может быть, и не так плохо.

— Что, никто? Ладно, как хотите, — он вскинул автомат и приставил его ко лбу мужика.

Если честно, на его месте я бы точно бросился бы. Хоть песка в глаза сыпанул бы, хоть камень с земли прихватил бы какой-нибудь, но попытался бы вырваться. Какой смысл вот так вот умирать, даже не поборовшись?

Но он так и стоял на коленях, ничего не делая.

А хрен с ним. Убьют и убьют.

Если убьют, мне ведь будет похуй ровно с того момента, как дышать перестану? Да и по уму я давно должен был вторую катьку поднять. Так что реально плевать. Зато если все сработает так, как я задумал…

Я сделал шаг вперед и крикнул:

— Я выйду.

Бандит повернул голову, посмотрел на меня, усмехнулся.

— Ты-то кто такой? — спросил он. — Дурачок