Повести и рассказы - Джо Р. Лансдейл
И сейчас я закрываю глаза и вспоминаю те два года и то потрясающее и ужасное лето бешеного пса и надеюсь, что, когда проснусь, я уже не буду в этом мире и там меня будут ждать мама с папой и даже бедняжка Том, безвременно погибшая в автомобильной аварии, а может быть, даже Моуз, и Козлоног, и добрый старый Тоби.
Перевод: Михаил Левин
Хэллоуинская история
Joe R. Lansdale. "A Halloween Story", 2002
Рассказы о Хэллоуине я пишу ради собственного удовольствия. Вот ещё один. Ничего объяснять тут не требуется. Всё так, как и выглядит.
Наступила ночь Хэллоуина, и шестеро подростков — трое мальчиков и три девочки — сидели у камина в просторной гостиной, разомлев от тепла пламени, уже догоревшего до углей. Эта традиция — октябрьские собрания — появилась два года назад, и каждый год они пользовались случаем, чтобы читать и рассказывать истории, подпитывая общую праздничную атмосферу.
В середине их круга стоял огромный, жуткого вида тыквенный фонарь, мрачно-красный из-за клубничной ароматической свечи внутри; и круг этот сжимался всё теснее, пока надвигалась ночь и истории звучали одна за другой.
Сейчас рассказ вёл Джеймс, младший из шестерых. Огонь чересчур пригас, чтобы можно было читать при его свете, поэтому Джеймс предпочёл поступить, как Боб, — просто сочинить историю. Боб очень увлекательно рассказал о сбежавшем психопате с крюком, но Джеймс его обставил.
История Джеймса относилась к самому Хэллоуину. К тем тварям, что рыскали и наводили страх ночью 31 октября. И Джеймс, следуя своему замыслу, сплетал историю ужаснее любой байки про крюкорукого маньяка, которую когда-либо рассказывали.
Словно затем, чтобы добавить повествованию соответствующей атмосферы, погода стала ещё хуже. Вокруг дома завывал и вопил ветер, точно разъярённый кот. За окнами мерцали зарницы молний, и каждая вспышка высвечивала комнату, придавая сидящим подросткам и тыкве странный и недобрый вид.
Теперь, когда кошмарная джеймсова история близилась к леденящему кровь финалу, человеческий кружок сбился гораздо теснее, а когда она достигла апогея, ужас взбурлил внутри заслушавшихся подростков и выступил испариной на их лбах, тут всё и завершилось. Кроме маленького послесловия, от которого Джеймс не удержался:
— Поэтому, — произнёс он, — каждый Хэллоуин они бродят там, снаружи. Страшилища, демоны, привидения, всевозможная мерзость. Врата открыты, и настало их время. Они появляются, чтобы устрашать живых, оживлять неживое, обращать безобидные предметы в пугающие и до рассвета рыскать по мрачным октябрьским тропам.
Когда он закончил, все шестеро сидели в молчании, а эта история так и нагоняла на них мысли о жутком.
— Брррр, — в конце концов содрогнулась Шелли. — Ну и рассказ, даже домой страшно идти. То место, про деревья и стулья, когда оживают обычные вещи, это было уж слишком.
— Да уж, — поддакнул Боб. — И сама идея того, что если просто говорить об этом, то можно вызвать к жизни эти штуки в хэллоуиновскую ночь, — вот что меня пугает.
— Как хорошо, что это мой дом, — сказала Джилл. — Не хотелось бы мне отсюда выходить. Да и вообще, я только обрадуюсь, когда мама и папа вернутся с вечеринки.
— Ну вот, — заявила Шелли, — а мне ещё идти домой, и прогулка будет нехилая. Почти три квартала. Не нравится мне такая идея, ни капельки. Джеймс, где ты откопал эту историю?
— Я её сочинил, — признался Джеймс. — Но мысль о том, что, говоря про тех тварей, можно их вызвать к жизни в хэллоуиновскую ночь, я вычитал в книге о магии. Некоторые верят в такое.
Милтон засмеялся.
— Шелли, там, снаружи, только дождь. Не стоит трусить. И наверняка Джилл одолжит тебе зонтик. И я с удовольствием с тобой пройдусь. Там нет ничего неживого и оживающего, поэтому тебе нечего там бояться.
Тыква, до сих пор пылающая красным, но уже не так, как от свечи, повернулась к Милтону и пошевелила зубчатым ртом.
— Нет, там бояться нечего, — подтвердила она.
В тот миг, как кружок рассыпался и подростки кинулись бежать, на гладкой поверхности пола появились бледные руки, из туманных разводов сгустились в тёмную плоть, упёрлись и толкнули вверх, освобождая из древесины остальное тело сущности. А когда тыквоголовый фантом, получивший жизнь благодаря рассказу и Хэллоуину, возвысился на все свои восемь футов, то встряхнул длинными чёрными руками, затрещал костяными пальцами, запрокинул голову и расхохотался бешеным шакалом.
Перевод: BertranD
Однажды…
Joe R. Lansdale. "Foreword: Once Upon a Time", 2003
Однажды Уг сказал Гару:
— Позволь рассказать тебе историю.
Дело было у костра, знаете ли, люди сидели вокруг, выставив наружу голые задницы, возможно, накинув на плечи медвежью шкуру, или, ввиду ее отсутствия, собачью или волчью, что временами заставляло местного пса остановиться, прилечь у костра и послушать историю, рассказываемую Угом Гару, пытаясь определить, принадлежала ли шкура сия его родственнику или знакомому.
Но я, всезнающий рассказчик, отклонился от своего изначального замысла. Дело для меня обычное, и меня стоит простить, а если и не простите, то я все равно продолжу.
Итак, Уг говорит Гару, говорит тихо, так что голос его кажется частью ночи, и высокой полной Луны, и не такого уж далекого волчьего воя; говорит:
— Давным-давно был я в долине, в долине весьма глубокой, там, где густые заросли, вьется ежевика, тропинки сужаются, и там, далеко внизу, я услышал шум. И не привычный звук шагов волка, медведя, тигра или еще кого подобного, а кого-то, бесшумно следующего в темноте от дерева к дереву. Это было похоже, будто лунные тени расцепились и быстро и бесшумно скользнули по деревьям. И когда я увидел это, я сказал: Черт, выглядит не очень-то хорошо, и рванул прочь, сначала осторожно, потом рысцой, таща убитых кроликов, и тут я понял, что эта тень, это существо на деревьях, следует за мной от ветки к ветке. Оно быстро приближалось, и, чтобы не подпустить его к себе, я начал выбрасывать кролика за кроликом, и когда оглянулся через плечо, то увидел, как существо это, тень эта, спрыгивает с деревьев и останавливается, чтобы заглотить маленького прыгуна, мною брошенного. И когда произошло это, в лунном свете — а было не так светло, как нынешней ночью, —
