Франсис Карсак - На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

КЛАССИКА ЗАРУБЕЖНОЙ ФАНТАСТИКИ

Франсис Карсак. Полное собрание сочинений

Франсис Карсак. На бесплодной планете. Наша родина — космос. Рассказы.

Москва

Карсак Франсис

На бесплодной планете; Наша родина — космос: Романы. Рассказы. — М.: Черная река, 2016. — 496 с. ил. — (Классика зарубежной фантастики. «Франсис Карсак. Полное собрание сочинений»).

УДК 821.161.1 ББК 84(4Фр)

Самуйлов Л., перевод, 2016

Григорьев А., перевод, 2016

Каспаров В., перевод, 2016

Мельников Е., иллюстрации, 2016

Предисловие

Франсуа Борд/Франсис Карсак

Рив, департамент Ло и Гаронна, Франция, 30 декабря 1919 г.

Ту́сон, штат Аризона, США, 30 апреля 1981 г.

С самого детства и до последнего дня жизнь Франсуа Борда, то есть Франсиса Карсака, протекала по двойной траектории в параллельном творческом ви́дении, «вчера и сегодня», как любил говорить он сам.

Будучи молодым мужчиной, он вышел из Второй мировой войны практически невредимым, но уже с богатым опытом выживания в опасных, порой даже смертельных реальностях. С оружием в руках он защищал в подполье Перигора и на забытом фронте Пуэнт-де-Грав, где он был ранен, определенную идею, казавшуюся ему важной и заслуживающей уважения.

В послевоенной парижской суматохе, где он чувствовал себя некомфортно, этот провинциал, ярый противник лжи и притворства, быстро и далеко превзойдет уровень карьеристов-ученых, претенциозно прозябавших в лабораториях столицы, и модных литераторов, бесконечно о чем-то споривших в эфемерных книжных лавках, скрывавшихся в самых дальних уголках кулуаров от Сены до Люксембургского дворца.

В семь лет он вырезал себе из камня наконечники для стрел, чтобы пострелять потом из лука по птицам в фамильном парке; юношей, а позднее и зрелым мужчиной, безустанно раскапывал доисторические поселения в долинах Сены и Дордони, а в конце жизни — и на берегах реки Мерчисон, что в западной Австралии… То был его собственный способ разузнать что-либо об исчезнувшем многие тысячелетия назад прошлом, когда древние цивилизации, жившие в совсем иной, нежели наша, природной среде, за счет эволюций и адаптаций добивались значительных антропологических и культурных трансформаций. С 50-х годов и по сей день, тотчас же начавшие применяться по всему миру, методологические инновации Франсуа Борда, геолога и антрополога, молодого ученого из Национального центра научных исследований, необратимым образом меняют представление о ходе истории первобытного общества. Богатое воображение позволяло ему производить некую личную идентификацию со всеми этими давно канувшими в Лету цивилизациями, которые он, одну за другой, восстанавливал на протяжении почти полувека. Его учеников и последователей и сейчас полным-полно в университетах всех континентов.

С десятилетнего возраста и до самой своей смерти, последний раз — 11 апреля 1981 года в Ту́соне, штат Аризона, он регулярно перечитывал «Борьбу за огонь» Ж. А. Рони-старшего (с этой книгой из «нельсоновского собрания» он и вовсе никогда не расставался), а также произведения других авторов, например, «Войну миров» Г. Д. Уэллса. Уже приступив к составлению докторской диссертации (защита ее прошла в 1951 году в Сорбонне), посвященной суглинкам четвертичного периода бассейна Сены и обнаруженным в них палеолитическим инструментам, хронологически распознаваемым по той стратиграфической позиции, которые они там занимали, Франсуа Борд находит отдохновение в написании романа «Пришельцы ниоткуда». Переданная в расположенное на улице Себастьяна Боттена издательство «Галлимар» в руки литературного редактора Роже Аллара, друга семьи, рукопись в конечном счете попала к Тилотену, курировавшему тогда серию «Рэйон фантастик» («Фантастический луч») в «Новом французском обозрении». Так Франсуа Борд стал Франсисом Карсаком. Карсак — так называется деревушка, расположенная неподалеку от Сарлата, что в департаменте Дордонь, где, согласно его последней воле, и был похоронен Франсуа Борд; в ней он когда-то лично руководил раскопками на месте одной из палеолитических стоянок.

Именно тогда этот псевдоним стал известен не только горячим поклонникам этой коллекции и журнала «Фиксьон» Мориса Рено, но и итальянским, испанским, южноамериканским и восточноевропейским читателям, имевшим возможность познакомиться с творчеством Франсиса Карсака благодаря переводам на соответствующие языки. Частые встречи в США и интенсивная переписка связали его личными дружескими отношениями с мэтрами американской научной фантастики, с востока до запада, от Спрэга де Кампа до Пола Андерсона, пусть на английский язык романы Карсака никогда и не переводились.

Оригинальность Борда-Карсака — как литературная, так и научная — была тотальной и неоспоримой, его широкая многофункциональная культура простирается далеко за пределы его профессиональных компетенций в истории первобытного общества и естественных науках — геологии, зоологии и ботанике, — затрагивая даже современные физику с астрономией и сравнительную этнографию, не говоря уж о военно-морском флоте, где он хотел служить. Его реалистическое и красочное воображение — а он даже сны видел «в цвете» — охватывает всю земную действительность, восходя к космическому будущему, изобилующему техническими и социальными изобретениями. Это будущее предвосхищает гипотезы и проблематики нашего времени, то восхищая своими визионерскими образами, то погружая в зловещий ужас неожиданных катаклизмов.

Покидая пределы нашей галактики, решительные и волевые земляне — как правило, какие-нибудь исследователи, врачи, геологи или этнографы, — внезапно оказываясь вовлеченными в ту или иную авантюру, с неизменным оптимизмом проходят через катастрофы и стихийные бедствия и, благодаря своим врожденным талантам и способности к вселенскому пониманию, преодолевают все те общественные и психологические трудности, которые ставят перед ними эти неожиданные новые социумы.

Преисполненные любопытства, недоумения и тревоги, сторонящиеся ужасов лжи, трусости и гнусности, скромные герои Франсиса Карсака целыми и невредимыми выходят из самых поразительных приключений, сохраняя в неистовстве космических потрясений свою непокорность и нерушимую чистоту души, втайне глубоко сентиментальной.