Человек, который видел антимир - Илья Иосифович Варшавский
Я решил провести разведку в другом направлении:
– Что вам известно о взрыве в шахте?
– Почти ничего. Эдуард сказал, что это от скопления газов.
– В это время кто-нибудь был на рабочей площадке?
– Мы все были на базе. Взрыв произошел во время обеда.
В каждом допросе есть критическая точка, после которой либо допрашиваемый, либо следователь теряют почву под ногами. Я чувствовал, что наступает решающий момент, и спросил напрямик:
– Взрыв в шахте мог быть результатом диверсии?
Кажется, я попал в цель. Теперь во взгляде Долорес было такое выражение, какое бывает у тонущего человека.
– Нет-нет! Это невозможно!
– Почему?
– Не знаю.
Мне показалось, будто что-то начинает проясняться, и я задал новый вопрос:
– У вас есть оружие?
– Есть… пистолет.
– Такой? – Я достал из кармана пистолет Майзеля.
– Да.
– Зачем он вам? Ведь здесь, на Мези, не от кого защищаться.
– Не знаю. Все экспедиции снабжаются оружием.
Проклятье! Я вспомнил, что в документах нет никаких данных о номерах пистолетов. Тот, что я сейчас держал в руках, мог принадлежать любому члену экспедиции.
– Как пистолет Майзеля оказался в его комнате?
– Я его подобрала около шахты.
– А почему вы после моего появления здесь смыли с него отпечатки пальцев?
Она удивленно подняла брови:
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Позавчера вечером пистолет был промыт спиртом.
– Клянусь вам, что я об этом не знаю!
Возможно, что на этот раз она не лгала.
– Благодарю вас, Долорес! Пожалуйста, никому не рассказывайте, о чем мы тут с вами беседовали.
– Постараюсь.
Я откланялся и пошел к себе. Итак, новая версия: Долорес взрывает шахту. Об этом становится известно Майзелю, и она в спешке приканчивает его из своего пистолета. Затем берет его пистолет, а свой оставляет на месте преступления. Однако сколько требуется натяжек, чтобы эта версия выглядела правдоподобно!
24 марта
Снова спал очень плохо. Ночью кто-то тихо прошел по коридору, постоял у моей двери, а затем тихонько попробовал ее открыть. Я распахнул дверь с пистолетом в руке, но в коридоре уже никого не было. Потом я долго не мог уснуть. Я не робкого десятка, но иногда мне тут просто становится страшно. Есть что-то зловещее во всей здешней обстановке.
Утром решил осмотреть шахту. Впрочем, утро – понятие довольно относительное. Живем мы все тут по земному времени. Фактически же ни дня, ни ночи нет. Всегда сумерки, а вечно маячащий на горизонте багровый диск скорее греет, чем светит. Я невольно вспомнил стихи Майзеля. «Мертворожденная заря» – сказано очень точно.
Это была моя первая вылазка за пределы базы. В ущелье дул ветер, и идти против него было нелегко.
С годами у меня выработалось обостренное чувство опасности. Я обычно инстинктивно поворачиваюсь раньше, чем выстрелят в спину. Это не раз спасало мне жизнь. Вот и сейчас, идя согнувшись в сплошной пелене хлеставшего по глазам дождя, я чувствовал, что за мной кто-то крадется. Несколько раз на ходу я просматривал пространство за собой при помощи карманного зеркальца. Однажды мне показалось, что за уступ скалы скользнула какая-то тень. Я сунул руку в карман и перевел предохранитель пистолета в боевое положение. К сожалению, это мало что меняло. Шум ветра заглушал все другие звуки; а для того, кто крался сзади, я был отличной мишенью.
Все же до шахты я добрался безо всяких приключений. Здесь, над небольшим пятачком, где располагалась бурильная установка и стояли бездействующие механизмы, скалы нависали со всех сторон, образуя своеобразное перекрытие. Ветер тут свирепствовал с особой силой.
Заглянув в глубь ствола, я увидел зеркало воды примерно в десяти метрах от поверхности.
Я попытался представить себе все, что тут произошло, и внезапно меня осенило. Нужно точно выяснить, где был обнаружен труп, а затем попытаться найти гильзу от патрона. Если это самоубийство, она должна была находиться где-то рядом. На всякий случай я решил осмотреть почву возле самой шахты, благо со мной был электрический фонарь.
Я был целиком поглощен поисками, и только присущее мне шестое чувство заставило отпрыгнуть в сторону раньше, чем на место, где я стоял, обрушился сверху обломок скалы.
Теперь отпали все сомнения. Меня хотят убрать по той же причине, по которой убили Майзеля. Из охотника я превратился в дичь.
3
Из дневника Джека Клинча
25 марта
Вчера вернулся на базу совершенно разбитый. Повесил сушить одежду и завалился на кровать. Несмотря на усталость, спал плохо. Во сне мерещились то серая тень с пистолетом в руке, то Роу, приказывающий найти убийцу, то окровавленный Майзель, который, стоя на краю шахты, взывал к возмездию. Проснулся с твердым намерением, не откладывая, довести до конца все, что решил вчера. Оделся и, не завтракая, постучал в дверь к Томасу Милну.
В ответ послышался хриплый голос, приглашавший зайти.
Великий боже! Мне показалось, что я попал в клетку со скунсом. Неприбранная кровать с грязными простынями, стол, заставленный химической посудой, обрывки бумаги и окурки на полу. Запах немытого тела и алкоголя.
Химик сидел полуодетый на кровати и уписывал консервы. В ногах у него стояла уже опорожненная бутылка виски.
– А, комиссар Мегрэ! – приветствовал он меня с насмешливой улыбкой. – Вот не ожидал! Ну что ж, давайте выпьем по этому поводу! – Он подошел к шкафу и достал новую бутылку. – Вот черт! Где-то был стакан. Впрочем, пейте из горлышка первый, я-то не брезгливый, могу после вас.
Я взял бутылку, подошел к шкафу, поставил ее на место, запер дверцу и положил ключ в карман.
Он смотрел на меня, вытаращив глаза.
– Эй! Какого дьявола вы распоряжаетесь в моей комнате?!
– По праву старшего.
– Тут нет старших. У нас персимфанс, оркестр без дирижера, так что отдайте ключ и катитесь к чертовой матери!
– Я инспектор отдела полезных ископаемых.
Тут он взорвался окончательно:
– Сукин сын вы, а не инспектор! Будь вы инспектором, вы бы видели, что тут творится! Пора закрывать эту лавочку, не то…
– Что же вы замолчали? Я вас слушаю.
Он устало махнул рукой:
– Отдайте ключ.
– Не отдам. Вы мне нужны в таком состоянии, чтобы дойти до шахты.
