Млечный Путь, 21 век, No 1(50) 2025 - Уистен Хью Оден

Я прижимаю к себе мешок с вытащенными из земли чужими богами. Вытащенными заново. Это мне кажется или камень за год в земле стал больше, налился силой, злым колдовством? Я бросаюсь к дому в надежде, что разбойники еще не хватились меня.

В тот день год назад я также бежал, но в деревню, к старшине. Бежал, прижимая к груди завернутый в мешок говорящий камень. Думал, что несу драгоценность.

Добегаю со своей ношей до двери, в горле стоит запах пепла того дня год назад. Или это холод жжет горло? В дверях уже стоит разбойник, лицо кривится от гнева.

Выдыхаю из себя:

- Клад. Драгоценность.

Говорю я плохо, как каркаю. Или как собака лает. Внук надо мной посмеивался. Где уж глухому говорить научиться. Но разбойник меня понял, посторонился и впустил в дом, не ударив. Сейчас они узнают, что за драгоценность я им принес.

Выкатываю камень из мешка на стол, стараясь не смотреть на него. Вместо этого смотрю в глаза одичавшим, а в них пляшут сиреневые искры жадной радости. Они смотрят на камень; зачарованные, чужие боги уже тянут их внутрь своего каменного мира.

Когда я год назад принес камень в свою деревню, запыхавшийся и счастливый, все были в общинном доме, праздновали урожай. Как увидели камень, столпились вокруг него, не в силах оторвать глаз, слушая ласковые голоса. Вот как эти недоумки разбойники сейчас.

Так я их и оставил тогда, свою родню и соседей, склонившимися над камнем. Ушел домой, довольный, что доставил всей деревне радость. Внук мой смотрел на меня светлыми глазами, в которых серое на глазах окрашивалось сиреневым. Смотрел и улыбался. Таким я его и запомнил.

На следующий день вся деревня была мертва, и внук мой тоже. А я вспомнил, как когда-то в детстве мой собственный дед говорил мне о небесных камнях, несущих болезни и смерть. Такой злой камень я нашел год назад себе на беду и принес в деревню. А не погубил он меня только потому, что я сразу же от него избавился. Деревню я тогда сжег, от горя и ярости, вместе со всеми мертвецами, а чужих богов швырнул в ту же яму, откуда их вынул.

Потихоньку пячусь к двери. Тати молчат, меня не видят, припали к камню. Я даже тулуп свой успел прихватить, выскакивая за дверь.

Смотрите, нелюди, на свою драгоценность. Смотрите, пока чужой мир не увел вас за собой в свои чертоги. Чужие боги, которых я проклинал, пришли за своей добычей.

Закрываю дверь, выдыхаю. А вам, одичавшие, за эту дверь уже не выйти. Спускаюсь с крыльца и иду к телеге. Иду спокойно, словно гора свалилась с моих плеч.

Накрываю мальчишку тулупом, а себе из сарая приношу старое одеяло, которым в холодные ночи кутал козленка. Сначала просто сижу в телеге, потом не выдерживаю, ложусь.

- Завтра свежей рыбы тебе нажарю, - говорю мальчику. - У меня сеть на речке стоит. А потом освобожу тебя. Ты не смотри, что я старый, я слово знаю колдовское.

Мне не ведомо, ответил он мне или нет. Темно, лица его уже не разглядеть. Завтра первым делом заберу из дома камень с чужими богами и спрячу его в то гнездовье, которое он, падая, сам для себя в земле сделал. Потом найду ключ, чтобы освободить мальчика от цепи. Дом с мертвыми одичавшими сожгу, пусть пеплом накроет то место, где спрятаны боги. Мы сядем в лодку и уплывем в людные места, туда, куда не приходят разбойники. Нельзя рисковать жизнью мальчишки.

По тому, как мальчик немного придвигается ко мне, чтобы согреться, понимаю, что он меня слышал и доверяет мне. Сон то накатывает на меня волной, то отпускает, но я уже знаю, что кошмар, который снился мне каждый день целый год, ушел и больше никогда не вернется.

Ярослав КУДЛАЧ

НЕ НУЖНО ИХ ЗАВОЕВЫВАТЬ

Привет, любезный читатель или очаровательная читательница! Хочешь, я поведаю тебе одну страшную историю? Вижу, вижу, что хочешь! Нет, речь пойдет не о вампирах и зомби, ведь это все выдумки, а история, которую я собираюсь рассказать, безукоризненно правдива. Вот, послушай.

Однажды, солнечным летним днем, когда, казалось бы, ничто не предвещало неприятностей, на окраине одного очень большого города, находящегося в той самой стране, где бед только две, а все остальное - ну просто зашибись, появилась пара инопланетян. Они не прилетели, не трансгрессировались, не пролезли в пространственно-временную дыру, а взяли, да и возникли. Немудрено, ведь они были представителями сверхцивилизации, стало быть, могли носиться по вселенной туда-сюда, не обращая внимания на всякие мелочи типа теории относительности или там еще какого континуума. Они о таком даже не подозревали. Только люди забивают себе голову подобной чепухой, а наши два визитера человеками не являлись. Они были сверхразвитыми, сверхучеными, сверхумными, сверхсильными, сверхмогучими итд. А еще весьма интересовались Землей и были очень и очень плохими. Злыми, кровожадными, беспощадными и подлыми. Словом, дерьмо космическое.

Тут кое-кто из наиболее въедливых читателей непременно воскликнет: как же так? Сверхцивилизация не может быть плохой! Сверхцивилизация - это сверхдобро! Да и не будет она интересоваться нами, как мы не интересуемся обезьянами острова Буги-Вуги. Что ей с нами делить и чем делиться? Друзья, это жесточайшее заблуждение, говорю из личного опыта. Встречал я на своем веку достаточно всяких спруто-суперов. Ничем от вас не отличаются, разве что количеством конечностей и умением творить чудеса. Хорошо еще, что мужики эти головоногие попадались симпатичные, добродушные. В противоположность нашей парочке. Их цивилизация с начала времен занималась тем, что порабощала чужие планеты. Зачем? Да ради удовольствия! Они наслаждались властью, богатством, вкусной едой, выпивкой, женщинами, одним словом, вели себя, как абсолютно нормальные люди. Беда в том, что, будучи сверхцивилизацией, упомянутые пришельцы попросту зажрались и стали поглощать планету за планетой. Ну а поскольку недоразвитых цивилизаций в нашей вселенной, как говорится, хоть гермошлемом черпай, то каждому суперчужому достался целый большой угольный мешок с населенными планетами. Аборигены, конечно же, активно сопротивлялись, но куда им, недоумкам! Всегда все заканчивалось одинаково: поражение, унижение, рабство и борьба за светлое будущее. Иногда агрессоры соображали завоеванный мир на двоих или даже на троих, но лишь для того, чтобы