Эйкоры (иллюстрированный роман ) - Альтер-Оми

— Понятно, — кивнула Кира. — А я-то думала, ты к ним подался.

— Нет, — покачал головой Ян. — Я до сих пор не понимаю, как во всё это вляпался.

Кира усмехнулась.

— Ты всегда умел попадать в неприятности. Помнишь, как ты пытался починить тот старый телевизор у соседки?

— Который взорвался? — Ян невольно улыбнулся. — Как забыть. Ты тогда смеялась полчаса.

— А ты стоял с глупой мордой и клялся, что это не твоя вина, — Кира тоже улыбнулась.

— Это действительно была не моя вина. Телевизор оказался бракованный.

— Конечно, конечно, — рассмеялась она. — Ты никогда не был виноват.

Они замолчали, вспоминая то время, когда всё было проще.

— Знаешь, — тихо сказала Кира, — если бы можно было вернуться назад… Я бы осталась с тобой.

Ян поднял на неё глаза.

— Правда?

— Правда. Все эти годы, выбрав выживание, я думала, что поступила правильно. А оказалось… — Она вздохнула. — Оказалось, что просто убегала от проблем. Как всегда.

— А помнишь, как мы мечтали уехать из города? — тихо спросил Ян. — Ты говорила, что хочешь жить у моря.

— Помню, — улыбнулась Кира. — Ты обещал построить дом на берегу. Говорил, что будешь чинить лодки рыбакам, а я буду рисовать закаты.

— Глупые мечты, — покачал головой Ян.

— Не глупые. Просто… несбыточные.

Из коридора донеслись тяжёлые шаги и приглушённые голоса. Кира мгновенно напряглась и прислушалась.

— Мне нужно идти, — быстро прошептала она и, отступив в тень, скрылась за углом коридора.

Шаги приближались, эхом отражаясь от бетонных стен подвала, и спустя несколько секунд из мрака коридора появились две мужские фигуры с подносами в руках. Они молча протиснули подносы под прутья решётки, брезгливо подталкивая их носком сапога.

— Эй ты! Эйкорская сука, даже не думай капризничать. Жри! — прорычал мужчина с большой лысиной. — Для таких, как ты, и такие помои слишком хороши.

— Да ладно, Лёш, — остановил его напарник. — Командир сказал — кормить. Значит, кормим.

— Меня тошнит от одного вида этой гадины, — продолжал Лёша, не отводя злобного взгляда от Лулет. — Сколько наших людей из-за них погибло, а мы её кормим… как принцессу.

Лулет сжалась на койке, опустив глаза вниз.

— Да ладно вам, мужики, — вмешался Ян. — Она ничего вам не сделала.

— Ничего?! — Лёша повернулся к нему. — Да они всех нас в могилу загнали! А ты её ещё и защищаешь. Предатель!

— Пошли уже, — торопил напарник. — Дел полно.

Они ушли, продолжая недовольно обсуждать эйкоров и тех, кто их поддерживает. Когда всё стихло, Ян с надеждой посмотрел в сторону, где скрылась Кира, но её не было видно.

Тогда он взял миску и понюхал еду. Пахло не очень-то аппетитно, но жутко хотелось есть.

— Лулет, — позвал он тихо. — Поешь что-нибудь.

Она лишь покачала головой.

— Не слушай их. Они просто злятся на эйкоров. — Вот сейчас поем, и мы сбежим, — добавил Ян, не особо веря в то, что говорил.

Сбежим? Куда? Как? Они оказались в бетонном мешке под землёй. Сверху ходили люди с автоматами, готовые убить эйкоров только за одно их существование.

— Ты врёшь, — тихо сказала Лулет. — И себе, и мне.

Ян пожал плечами.

— Может быть. Но лежать и ждать смерти тоже не вариант.

— Почему ты это делаешь? — Лулет подняла голову. — Я эйкор. Мы разрушили ваш мир.

— Ты лично разрушила?

— Нет, но…

— Тогда заткнись! — в голосе Яна звучала злость. — Мне надоели эти разговоры о коллективной вине.

Лулет изумленно смотрела на него.

— Ты странный человек.

— Конечно, — согласился Ян. — Очень странный.

Он поднялся на ноги и начал ходить по камере. Три шага до стены, поворот, три шага обратно. Бетон, железная дверь, решётка вентиляции под потолком. Больше ничего. Как выбраться? Дверь заперта снаружи. Стены толстые. Охрана наверху. Оружия нет. Связи с внешним миром тоже нет.

Остановившись, он уставился в стену. Думай, Ян. Должен же быть способ. Но способа не было. Лулет сиротливо свернулась калачиком и заснула. Хорошо хоть так — во сне не мучается.

Ян задумчиво посмотрел на неё. Совсем недавно он жил в общине, копался в огороде, чинил крышу. Обычная жизнь обычного человека в обычном мире, который катился к чёрту. А теперь сидит в подвале с эйкором и ждёт смерти. Как это получилось? Когда он успел так глубоко влипнуть в чужие дела? Когда перестал быть просто выжившим и стал… кем? Союзником эйкоров? Предателем человечества?

Лулет повернулась на бок и вздохнула во сне. Она выглядела совсем юной. Почти ребёнком. Ян горько усмехнулся. Вот и думай теперь — кто из них двоих больше человек.

Сев на грязный пол, он взял миску с остывшей кашей. Ел медленно, без аппетита. Каша была пресной и противной, но он доел до конца. Голод был хуже. Доев, прислонился спиной к холодной стене и закрыл глаза.

Сон приходил урывками. Ян то проваливался в тяжёлую дрёму, то просыпался от скрипа или собственного храпа. Шея затекла, спина ныла, но двигаться не хотелось. В полудрёме ему мерещилось лицо Киры, потом Силтор, летящий в небе, а потом приснился отец: «Ты должен построить свою жизнь так, чтобы не жалеть…»

Жалеть не о чем, папа. Всё скоро кончится.

Глава 24

Ян то просыпался, то засыпал снова. Шея и спина затекли и болели. Он пытался устроиться поудобнее, но лучше не становилось. Бетон оставался бетоном — холодным и жёстким.

Лулет уже несколько часов лежала на боку, свернувшись калачиком и едва дыша. Ян с трудом поднялся и, подойдя к койке, прислушался: её дыхание было ровным и спокойным. Она просто спала. Это хорошо. Значит, жива.

За окном стемнело. Гул голосов наверху давно затих, только изредка скрипели половицы или хлопали двери. Может, утром их расстреляют. А может, решат не ждать рассвета. Он вернулся к своему месту у стены и, закрыв глаза, попытался заснуть по-настоящему, но мысли не давали покоя. Странно, казалось, в такой момент он будет размышлять о смерти, о том, что не успел сделать в жизни. Вместо этого в голове крутилась одна и та же мысль: как они вообще сюда попали?

Эйкоры, община, прошлое — всё смешалось в голове, не давая ясно мыслить. Лица, голоса, события наслаивались друг на друга без всякой логики. Вот он, восемнадцатилетний, стоит на террасе родительского дома, любуясь закатом. Вот Кира врывается в кабинет отца с кипой бумаг. Вот первый эйкор на экране телевизора — идеальный, улыбающийся, чужой.

А вот он копает грядки в общине, думает о картошке и дожде. Простая мирная жизнь. Никаких эйкоров, никаких