Артефакт будущего. - Людмила Вовченко
— Эй… — выдохнула она. — Ты откуда тут?
Дом мягко ответил запахом бумаги и пыли — как библиотека детства. На мгновение боль, которой она ещё не успела дать имя, потеплела. «Аня, — подумала Лида. — Я бы тебе позвонила. Сказала: тут у меня дом-добряк, мужчины комплектом и булочки с корицей. Ты бы сказала: “держись и не делай глупостей”. А я бы ответила: “я постараюсь”».
— Постараюсь, — уже вслух сказала она.
Она вернулась на кухню — вовремя: булочки из печи выглядели как маленькие солнечные спирали. Кай поставил их на стол, и от тепла стекло чуть запотело.
— Внимание, — сказала Лида, отломив краешек и обожгшись. — Собрание круга.
Мужчины остановились. Даже Арен повернул голову, как будто его кто-то выключил из режима «задания».
— Правила простые, — начала Лида, считая на пальцах. — Первое: вранья не люблю. Я сама иногда вру, но это всегда добросовестное враньё, чтобы никого не травмировать. Второе: на моей кухне не спорить. Кто готовит — тот шеф. Сегодня шеф Кай, послезавтра — я, потом, возможно, Ален приготовит ветер в банке. Третье: моё утро — моё. Пока я не выпью кофе и не скажу «я человек», я инфузория туфелька и не подлежу дрессировке. Четвёртое: мы — команда. Никаких игр в «кто главнее». Тут главнее я. Но я добрая. Иногда. Пятое: с завтрашнего дня я хочу видеть планы на быт. Кто что берёт: огород, вода, маршруты, стирка, снабжение, храм, проверка Совета. И… — она вздохнула, — шестое, для протокола: да, брачная неделя. Сегодня — знакомство и распределение. Завтра — первый ритуал.
— С кем? — ровно спросил Арен.
— А вот это — сюрприз, — парировала Лида, и Кай захохотал, как костёр, который вдруг получил сухую хвою.
— Я запишу, — сообщил Арен и, кажется, действительно записал.
— Дополню, — сказал Ален спокойно. — Я могу поднять сад-террасы у восточного склона. Дам фильтры на водопад, чтобы туман не сырил спальни. И… — он чуть замялся, — построю для тебя мастерскую. Ты любишь механизмы. Это видно по глазам.
Лида моргнула. Сердце пропустило шаг.
— Люблю, — призналась она. — Очень. Если ты сделаешь мне стол под сборку и лампу, которая не орёт в глаза — я тебя официально запишу в список любимых людей и предметов.— Список возглавляет кофе, — уточнил Кай.
— Кофе вне конкуренции, — заверила его Лида.
— Я проведу ночную тропу, — вставил Триан. — И поставлю сигнал-колокол. Если будет беда — услышите даже в бане.
— Надеюсь, мы не узнаем, как это звучит, — сказала Лида. — Но колокол — хорошо.
---Они ели булочки на ходу, споря о ничтожном и важном. Кай настаивал, что баню надо ставить у самого озера — «водяной пар любит воду», Ален возражал, что ветер возле водопада утащит жар — «мы потеряем половину тепла на тропе». Триан рисовал пальцем на столе схему периметра: тропа — здесь, мосток — здесь, колокол — вот. Арен задавал короткие, странно точные вопросы: «В какую сторону открывать створки кухни при пожаре? Сколько времени у тебя, Кай, уходит на разогрев печи до четырёхсот? Ален, как часто ты будешь чистить фильтры?».
— Он у нас и правда бухгалтер, — шепнула Лида, не удержавшись. — Беспощадный и прекрасный.
— Я эффективен, — без тени иронии ответил Арен.
— Это тоже слово на «э», — согласилась она.
К вечеру дом наполнился тихими делами. Ален ушёл на склон — и через час у восточной стены выросли тонкие лестницы-лотосы, по которым можно было спуститься к воде, не намокая ног. Кай возился во дворе: из камня и стекла собирал круглую, как луна, чашу будущей парной. Триан уходил и возвращался бесшумно — как будто прокладывал дорожку по самому небу. Арен интегрировал дом с чем-то невидимым: время от времени в воздухе вспыхивали сетки символов, и Лида чувствовала лёгкое покалывание в запястье — золотая нить-артефакт отзывалась на его «касания».
Она стояла на террасе, глядя, как туман поднимается над озером, и думала. Мысли шли волнами: «Это мой дом… Мой дом?.. Дом…» Вдруг вспыхнула здешняя «навигация запахов» — лёгкая нота чабреца подсказывала: «Спокойствие», а следом родился запах свежего картофельного пюре, и она рассмеялась вслух.
— Спасибо, дом. Понимаешь меня лучше многих людей.
— Дом — это память, — неожиданно произнёс голос Наори. Она вернулась почти бесшумно, как тень от облака. — Память тех, кто жил. Память тех, кто будет.
— Будет — это громко сказано, — буркнула Лида, но мягко. — Я ещё не привыкла к слову «мы».
— Привыкнешь, — сказала Наори. — Потому что выбора нет. И потому что ты умеешь смеяться. Кто смеётся — тот живёт.
Они помолчали. Где-то внизу плеснула вода. Вдалеке, на противоположном склоне, вспыхнул огонёк чужого дома. На террасе мелькнула женская фигура — высокая, тонкая, с гладко зачёсанными волосами. На секунду их взгляды встретились через расстояние и туман. Женщина улыбнулась — беззубо сладко — и помахала ладонью. Лида помахала в ответ.
— Алиа, — подсказала Наори негромко. — Живёт по соседству. Умна. Амбициозна. Всегда улыбается.
— Прекрасно, — сказала Лида. — Значит, у меня есть соседка, которая улыбается так, будто уже отследила мой график сна и знает пароль от вайфая.
— Не ссорься, — мягко предупредила Наори. — Но и не верь.
— Это два моих любимых режима, — кивнула Лида. — «Не ссорься» и «не верь».
---Ночь падала не небом, а водой — водопад темнел, и струи казались лентами из чёрного шёлка. Дом притих. В спальне лёгкая ткань на огромном ложе пахла свежим снегом и нагретым солнцем — так пахла новая простыня из магазина, в который ещё никто не успел зайти.
Мужчины собрались внизу, в зале, — без неё. Лида не подслушивала «официально», но дом шептал едва слышно, как ракушка, приложенная к уху.
— Порядок ночей, — говорил ровно Триан. — Хозяйка сказала: завтра — первый ритуал. Сегодня — покой.
