Наследник пепла. Книга IV - Дмитрий Валерьевич Дубов

— Он не потерял сознание, — произнесла она наконец. — Он умер.

Её нижняя губа дрогнула.

— Так лечите! Вы же у нас лекарь! — не сдержавшись, рявкнул Путилин.

— Лечить нечего. Он — абсолютно здоровый… труп, — Аграфена Петровна глубоко вздохнула. Дар речи только начинал возвращаться к ней. Она указала рукой в район солнечного сплетения: — Вот здесь уже никого нет. Это лишь тело. Мёртвое тело.

Путилин снова попытался провести реанимационные действия.

Но Аграфена положила ему руку на плечо:

— Нет, Аркадий Иванович. Нет… Всё кончено. Прекрати истерику. Сейчас я постараюсь тебя успокоить, — и громко выдохнула, собираясь с силами.

Но он не послушался Бабичеву, не поднялся с колен, а продолжил реанимацию курсанта.

— Через сколько наступает смерть мозга у неодарённого человека? — рявкнул он на лекарку.

— Через четыре минуты, — тут ответила та, но скривилась, услышав хруст грудной клетки под ритмичными толчками самоотверженного преподавателя. Путилин продолжал держать ритм, не оглядываясь ни на кого.

— Прекратите издеваться над телом усопшего, — холодного заметила Бабичева. — Здесь четырёхминутный срок вышел две минуты назад.

— Твою мать… — выругался Путилин себе под нос. — Но он — наполовину родович, на капище… У него есть шансы. Капище лечит своих! Оно даже Собакина в Коктау смогло подлатать, а у него кровь разбавленной была. Ну же… давай! Помогай своим, демонова батарейка!

Путилин продолжал реанимацию в полной тишине.

Вокруг толпились курсанты в абсолютно шоковом состоянии. Одно дело — умереть в бою, в схватке с демоном, и совсем другое — вот так, солнечным осенним утром на занятии по медитации. Эта смерть казалась даже страшнее, ведь к такому нельзя подготовиться. И от такого нельзя защититься.

Аграфена Петровна попыталась положить руку на плечо Аркадию Ивановичу, но тот лишь стряхнул её, не отвлекаясь на пререкания.

— Ну давай же! Ты не можешь вот так сдохнуть! Тохары умирают в бою!

Путилин в запале поднял кулак и стукнул из со всей силы по груди Виктора. Того буквально сложило вдвое от удара, а потом повалило набок. В оглушительной тишине раздался хрип, а после Виктора вырвало собственным завтраком.

* * *

Совещание банды «Червонных Валетов» происходило в доме купца Дивова. И дело было не только в том, что сам купец тоже состоял в банде — хотя, разумеется, это играло свою роль. Основной причиной того, почему совещания проходили именно здесь, было месторасположение особняка.

Здание находилось в небольшом парке, на загородной территории. Поблизости не было соседей — ближайшие участки принадлежали самому Дивову. Весь дом был напичкан специальными артефактами, защищающими от прослушки. Кроме того, переговорный кабинет изнутри был обит пробковыми плитами, заглушающими звуки. В таком деле лишняя предосторожность никогда не была излишней. Более того, даже в самом парке были установлены артефакты, которые обнаруживали чужаков без специальных пропусков.

Обстановка внутри была богатой — купец Дивов входил в десятку самых состоятельных торговцев столицы. Он мог позволить себе роскошную мебель, яркие современные гобелены, персидские ковры, различные курительницы. Бар также ломился от дорогих и изысканных напитков.

Но бандой строго соблюдалось одно правило: до окончания собраний никаких возлияний. Все члены Червонных Валетов сидели за столом с простым соком или водой в кружках и делали доклад Фридриху Шпейеру — своему лидеру — об успехах или неудачах.

В данный момент докладывал полевой агент по кличке Шпингалет. Его группа по заданию главы банды «Червонных Валетов» следила за Константином Жердевым.

— Итак, — подвёл он итог, — неделя слежки за Константином Жердевым дала следующие результаты. Объект постоянно находится либо с отцом, либо с друзьями — никуда в одиночку не выходит. Единственное исключение — переходы между общежитием и домом. И то с момента начала слежки он пользуется услугами экипажей.

Докладчик сделал паузу и выпил глоток воды.

— Что касается привычек… — продолжил он, — можно сказать, что он идеален. Не пьёт, не играет в карты, вообще не склонен к азартным играм, по женщинам не ходит. В связи с этим не совсем понятно: на что его приманивать и как вообще разводить? — резюмировал Шпингалет. — Единственная зацепка, которую можно хоть как-то использовать, — это то, что в последние дни он стал носить ментальный амулет, который защищает его голову от вторжения менталистов и телепатов.

— Ну послушайте, — проговорил Фридрих Шпейер. — Не такой он уж идеальный, раз стал носить амулет. Это значит, что ему есть что скрывать.

Он сделал паузу и посмотрел на присутствующих:

— Ищите зацепки. Копайте глубже. Мы лучшие в своём деле и должны таковыми оставаться.

— Из возможных зацепок, — продолжил Шпингалет, — можно рассмотреть тот факт, что совсем недавно, во время приёма в честь героев Горного, Константина Жердева видели на дворцовой площади. С панцирями, которые добыл Виктор фон Аден.

— Тот самый Аден? — уточнил Фридрих Шпейер. — Что увёл посла от девочек в «Национале»?

— Он самый, — кивнул Шпингалет.

— К тому же, как оказалось, на посла охотились не только мы, но и Тайный сыск. Это привело к тому, что девочек, которых мы направили на дело, взяли и посадили в казематы.

— И? — нахмурившись, спросил Фридрих Шпейер, не отводя взгляда от Шпингалета.

— Пришлось устранить девочек во избежание слива информации.

— Это хорошо, — одобрительно кивнул Фридрих Шпейер, но голос его звучал сухо. Он даже ударил ладонью по столу, чтобы подчеркнуть свои слова. — Жаль, конечно, девчонок… Долго не попадались. Но они подписали контракт. Семьям выплатить отступные. И ищем новых на их места. Что по дополнительным источникам заработка?

Шпингалет поднял карту червонного валета, показывая, что ему есть что сказать.

— Слушаю.

— В результате слежки установили, что Виктор фон Аден для нас более приоритетная цель, чем Жердев. Тохар откуда-то приволок паучьи панцири и, судя по цене, объявленной за порошок из них, скоро станет очень богатым. Кроме того, у него есть явная слабость. И эту слабость зовут Ада фон Аден, младшая сестра. На последнем променаде с сестрой он потратил больше тысячи золотых только на одежду для неё. Думаю, на выкуп сестры он тоже не поскупится.

Кто-то присвистнул. Разово потратить такое количество золота исключительно на бабские шмотки — либо показатель богатства, либо идиотизма. Банду устраивали