Сила Чести (Третья жизнь Архимага) - Иван Николаевич Щукин

— А, точно, — расслабился Богуслав. — Слышал про такое. Правда, они как раз для рукопашников полезны. Для нас, Стихийников, толку от таких комнат никакого. Мы по-другому развиваемся. И ты не прав. Не только в академии такие залы есть. Некоторые бояре и князья себе их тоже заказывают. Правда, вроде как всего пара-тройка родов артефакторов этим занимается. Секрет жуткий!

— Дорого, наверное?

— Да уж точно не дешёво, — хмыкнул сосед. — Моему роду однозначно не по карману.

— Кстати, раз уж мы бесплатно тут сидим, то надо пользоваться моментом, — хохотнул я. И, приняв упор лёжа, начал отжиматься.

Семнадцать раз! Твою же белку! Всего семнадцать раз я смог отжаться, прежде чем силы кончились окончательно! Это уже не перекос в развитии! Это натурально издевательство какое-то! Я таким слабым не был даже в первый день в этом мире!

— А я лучше подремлю, — поглядев на мою обессиленную тушку, покачал головой Каменев. И снова развалился на кушетке.

Но подремать ему не дали. Буквально через минуту за дверью послышались шаги, кто-то загрохотал замком, отпирая, и на пороге нашей камеры показался стражник. Кстати, мне знакомый. Тот самый шутник, что требовал документы в моё первое посещение академии.

— Очнулись, хулиганы? — хмыкнул он, глядя на нас. — Тогда за мной ступайте.

К счастью, конвоировать нас никто не стал. Мы действительно просто шли за стражником. Миновали два коридора и оказались в просторной, практически пустой комнате, где уже находились оба драчливых старшекурсника. А ещё — Горислав Михайлович Елецкий. Директор академии. И был он, мягко говоря, зол.

— Ну вот, все в сборе, — недовольно пробурчал Елецкий. — Понравилось в камерах? Нет? А что так? Ладно, обойдёмся без лирики. Кто мне расскажет, что произошло ночью? Зарубин? Салтыков? Каменев? Молчите? Может тогда Северский изволит что-нибудь сообщить?

— Да тут и рассказывать особенно нечего, Горислав Михайлович, — пожал я плечами. Скрываться что-либо я не собирался. А уж выгораживать старшаков, у которых от пьянки окончательно крышу снесло, тем более. — Эти двое среди ночи сломали дверь к нам в комнату. За что и огребли.

— Это кто ещё огрёб⁈ — возмутился рукопашник. Насколько я понял после слов директора — это именно он Зарубин.

— Не так всё было! — присоединился к возмущениям Стихийник Салтыков. — Он разговаривал неуважительно и перед нами дверь захлопнул.

— Мда. А ты, я гляжу, не шибко умный, да? — хмыкнул я. — Ну тогда расскажу так, как было. Они требовали, чтобы мы с другом в столовую метнулись. А то у них закуска закончилась. Мы отказались. Дверь я действительно захлопнул перед ними. Им это не понравилось. Ну а дальше вы знаете.

— Пили, значит? — задумчиво протянул Елецкий, глядя на повесивших нос старшекурсников. — Это я ещё понять могу. Не в первый раз. Да и не в последний. Не дети всё же. Но то, что вы устроили потом — недопустимо. Одно дело честная драка! Мы вас тут именно этому и учим! Но кидаться смертельными техниками в месте, полном сонных студентов! Это выходит вообще за все рамки!

— Они не смертельные, — тихо произнёс Салтыков.

— Мы уже провели расследование и всех опросили, — покачал головой директор. — Да и разбитые стены в коридоре говорят сами за себя. Да что там стены! Четыре перелома! Семь серьёзных ушибов! Два сотрясения мозга! Этого тебе мало, Салтыков? Про материальный ущерб я вообще не говорю!

— Не подумал, Горислав Михайлович, — покаялся Стихийник. — Случайно получилось.

— То, что не подумал — верю. Думать тебе особо и нечем! Но вот случайно ли? Скажи мне, Салтыков, сколько у тебя уже предупреждений?

— Два, — еле слышно ответил старшекурсник.

— Два, — согласно кивнул Елецкий. — И вы, все четверо, получаете ещё по одному предупреждению, за сегодняшний беспорядок. И получается, что у тебя, Салтыков, уже три предупреждения. А это что значит? Не слышу⁈ Молчишь? Ладно, тогда отвечу сам. Это значит, что с сегодняшнего дня, ты больше не являешься студентом моей академии!

— Но Горислав Михайлович! — испуганно вскинулся Салтыков.

— Молчать! — рявкнул директор так, что мы все аж отшатнулись. — Решение окончательно! Теперь что касается остальных. Зарубин, у тебя уже второе предупреждение. Что будет после третьего — ты только что видел. Каменев и Северский. Вы умудрились побить все рекорды. Заработали по первому предупреждению в первую же учебную неделю. Поздравляю вас! Ах да, чуть не забыл! Со всех четверых штраф по десять золотых рублей. За драку. А тебе Салтыков я позже пришлю счёт. Как только подсчитаем ущерб от твоих техник. Сейчас же можешь идти собирать вещи.

Директор ещё раз обвёл всех нас взглядом, и пошёл к выходу. Но уже на пороге обернулся.

— Северский! Жду тебя через полчаса в своём кабинете!

И наконец-то ушёл.

— Офигеть! — выдохнул Богуслав, проводив директора взглядом.

— Есть такое, — согласился я.

— Северский! — заорал вдруг Салтыков, развернувшись ко мне лицом. — Ты труп! Понял⁈

— Не горячись, Петь, — придержал его за плечо Зарубин. — Не надо сейчас с плеча рубить.

— Да пошёл ты! — скинул его руку Стихийник. — Из-за тебя всё это! Кто кричал — Бей? Я и бил! И что теперь? Не друг ты мне больше, понял⁈

Зарубин даже на шаг назад отошёл от его напора, непонимающе хлопая глазами. А Салтыков снова повернулся ко мне.

— А ты Северский труп! Я, боярич Салтыков, объявляю тебя врагом рода! И не только тебя, но и всех твоих родных и близких! Вы все покойники! Мы найдём каждого, кто тебе дорог!

Отчего-то после его слов я сразу подумал об Эльзе. И такая злость взяла, что захотелось свернуть шею этому наглому щенку! Но ещё я вспомнил, что я не просто студент, а боярин. И, кажется мне, что не стоило об этом вообще забывать. Не дадут мне побыть беззаботным студентом.

— Ты хорошо подумал, Салтыков? — процедил я, вскинув подбородок и расправив плечи. — И можёшь ли ты говорить за свой род?

— Я могу говорить за свой род! — буквально выплюнул слова