Черные ножи 5 (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Дьявол! Что же нам так не фартит? Судьба вроде бы дает шанс, но тут же делает все, чтобы отобрать его обратно.

Мы выбрались на улицу. Налет уже завершился, и несколько домов неспешно горели. Машина, на которой я приехал, не пострадала, а вот шофер куда-то делся. Сколько я не оглядывался по сторонам, его не увидел.

— Баум, фон Ункер, позаботьтесь о телах наших офицеров, — попросил я. — Мы же с капитаном отвезем госпожу Рифеншталь домой. Думаю, ей нужен отдых после всего произошедшего…

— Да уж, — согласилась Лени, — нужно привести нервы в порядок.

Никто не возражал, и через пару минут мы уже неслись по ночному Берлину. Я сам сел за руль, рядом со мной разместился Зиберт, Хелена сидела позади и курила в открытое окно. Мотор работал ровно, негромко, но мы молчали, за всю дорогу не произнеся ни слова, благо адрес я помнил и добрался до места сравнительно быстро.

Лени быстро попрощалась и убежала в подъезд. Кажется, сегодня она напьется в хлам, и делать это лучше в одиночестве. Порицать ее за подобное не стал бы, думаю, никто.

Произошедшее лишь в одном сыграло мне на руку — мы остались с Кузнецовым наедине, и даже штурмбаннфюрер Рихтгофен не заподозрил бы нас в предварительном сговоре.

— Объяснимся, наконец? — спросил Николай, когда дверь за Лени закрылась, и я тронул машину с места.

— Разумеется, — кивнул я, вглядываясь во тьму, чтобы ненароком не влететь в одну из многочисленных ям на дороге. — Наша встреча случайна, я понятия не имел о вашем прибытии. Про Шпеера я уже объяснил — он мне не нужен, мой человек — фон Штауффенберг, он не должен пострадать.

Кузнецов молчал, но я чувствовал боковым зрением его пристальный взгляд. Он думал. Никаких паролей, по которым он смог бы удостовериться в моих полномочиях, не имелось, да и иметься не могло — не тот случай. Я прекрасно понимал его затруднение: а вдруг я — не тот, за кого себя выдаю. Агент Абвера или Гестапо, но тогда… почему я его не выдал, когда узнал? Что за игру я веду? Примерно такие мысли крутились сейчас в его голове.

— Кто был моим куратором? — неожиданно спросил Николай.

— Старший майор госбезопасности Павел Анатольевич Судоплатов, — напряг я собственную память. С лета сорок второго года вы направлены в отряд «Победители», командир — полковник Дмитрий Николаевич Медведев. Под личиной Зиберта вели диверсионную деятельность в районе города Ровно, совершили несколько ликвидаций высокий чинов. Это все, что я знаю.

— Это больше, чем вы должны знать… Буров, — кажется, он все же мне поверил. Еще бы! То, что я ему сейчас рассказал, являлось секретом высшего приоритета, государственной тайной. Случайный человек просто не мог обладать этими сведениями. Значит, я все же свой, хотя и весьма странный и непонятный тип.

— У меня есть микропленка, — заговорил я о том, что волновало меня больше всего, — на ней сфотографированы чертежи секретного оружия немцев. Пленка должна попасть в Москву как можно скорее. Вы можете это устроить?

— Как только дивизии будут сформированы, я вернусь обратно. Не знаю, насколько продвинулась линия фронта, но, уверен, что смогу связаться с полковником Медведевым. Передам пленку ему лично, а уж он отправит ее в Москву.

— Отлично, это мне подходит!

Кажется, хотя бы этот вопрос, наконец, решен. Надеюсь, значимость фотографий еще не утратила своей актуальности. Прошло уже изрядно времени с тех пор, как пленка попала мне в руки. Остается лишь надеяться, что эти сведения все еще важны.

— Давай на «ты», Дмитрий, — внезапно предложил Кузнецов.

— Согласен, Никанор, — кивнул я.

— Ты и мое настоящее имя знаешь? — кажется, только сейчас он поверил в мою историю до конца.

— Я много всего знаю, вот только правильно говорят: многие знания — многие печали.

— Все настолько плохо? — удивился он. — Кстати, а министр Шпеер в твоих планах никакой роли не играет?

— Нет, — пожал я плечами, — я же говорил, мне нужен только Штауффенберг.

— Я до сих пор поверить не могу, замахнуться на самого фюрера! Вот это план… мои акции — ничто по сравнению с этим.

Тут я был совершенно не согласен:

— Любой убитый немец — это шаг к победе. Чем выше его должность, тем лучше, но и обычный офицер — это успех!

— Жаль, Кох все еще жив…

Я помнил, что рейхскомиссар Украины, гауляйтер и обер-президент Восточной Пруссии Эрих Кох был главной целью Кузнецова, его идеей-фикс. К сожалению, в прошлой реальности Николай так и не смог до него добраться, хотя был чертовски близок и даже убил по ошибке его заместителя. В итоге Кох прожил до девяноста лет, хотя и провел остаток жизни в тюрьме.

— Касательно Коха ничего не обещаю, — задумался я, — а вот Шпеера мы можем убрать без особых проблем. И я тебе в этом помогу!

Кузнецов хищно улыбнулся и негромко произнес:

— А вот это уже очень интересно. Для начала нужно узнать график его передвижения. Сможешь это устроить?

— Думаю, да…

Узнать текущие маршруты рейхсминистра было проще простого. Собственно, на следующее утро я потратил на это максимум час, да и то, мог бы сидеть спокойно, потому что примерно в полдень раздался телефонный звонок и Лени совершенно уже спокойным голосом, словно и не случилось предыдущего страшного вечера, сообщила, что они со Шпеером планируют сегодня посетить премьеру фильма «Девушка моей мечты» с обворожительной Марикой Рекк в главной роли. И пригласила меня присоединиться к ним, если будет желание.

— По ночам одиноких не бывает*, — напоследок загадочно прошептала в трубку Хелена, после чего отключилась.

*Фраза из начальной песни фильма, была вырезана в советском прокате.

Особую пикантность добавляло то, что одна из сцен была подчистую списана с фильма Чаплина, и при этом все работы Чарли были запрещены в Германии, а сам актер был объявлен личным врагом Гитлера из-за «Великого диктатора», где он высмеял фюрера.

То, что в Берлине все еще работали некоторые кинотеатры, было очередным доказательством того, что немцы верили пропаганде и жили ей. Город нещадно бомбили, но люди продолжали ходить на работу. Были открыты увеселительные заведения, в том числе синематограф.

Я больше удивился тому факту, что Лени решилась на еще один выход в свет после того, что произошло накануне. Она мне нравилась, как человек, и в то же время все еще оставалась рупором пропаганды фашизма. А ведь пропагандисты куда опаснее обычных солдат. Они заражают умы и сердца, а это куда более серьезная штука, чем простая пуля. Пуля может убить лишь одного, а идея — послать на смерть миллионы. И все же смерти Хелены я не желал, проникся ей, подпал под ее очарование.

Вот Шпеер — другое дело. Кузнецов не желал уехать из Берлина с пустыми руками, не пополнив свой список ликвидаций, и я его прекрасно понимал.

Мы встретились вновь на следующее утро и встали в стороне на улице, якобы покурить. Я сигарету не держал в руках уже много лет и просто делал вид, что курю. Кузнецов же затягивался с видимым удовольствием, выпуская клубы дыма в небо.

Минут за пять я рассказал все, что узнал. Николай Иванович выслушал меня в полном внимании и тут же предложил варианты.

— Ликвидируем его на входе в кинотеатр. Его самого и всю охрану, это будет проще всего. Подойдем к месту дворами, ими же и уйдем. Машину оставим неподалеку, чтобы не светить.

Я не согласился:

— Может пострадать Лени…

— Да и хрен с ней, — зло зыркнул на меня Кузнецов, — немецкая подстилка, тварь! Довелось мне однажды посмотреть «Триумф воли». Ты понимаешь, что она — враг?

— Она мне нужна, так же как нужен Штауффенберг, — возразил я. — Рифентшталь — еще одна ниточка, ведущая к фюреру. Я хочу иметь запасной план, на случай, если основной накроется медным тазом.

Николай надолго замолчал.

— Говоришь, они звали тебя с собой вечером за компанию?

— Звали, — кивнул я, — но я ничего не обещал…

— Ты идешь! — перебил меня Кузнецы. — В зале будет много офицеров, у всех оружие. Нет, все же нападать у кинотеатра — плохая идея. Начнется перестрелка, можем не успеть убраться оттуда. А нам нужна уверенность в том, что дело выгорит и мы уцелеем. Слишком важное дело ты затеял, Дмитрий! Оно важнее Шпеера!