Жрец Хаоса. Книга VIII - М. Борзых

Мы с Урусовым вышли на площадку, песок приятно холодил ноги. Поднимать магический барьер для защиты зрителей не стали, поскольку бой был без применения магии. Потому, кивнув друг другу в качестве приветствия, мы обратились.

Секунду — и передо мной возвышался бурый гигант высотой под четыре метра. Тёмная густая шерсть покрывала всё его тело, лишь на морде несколько истончаясь. Медведь развёл верхние лапы в стороны, словно профессиональный боксёр, красующийся перед публикой, и заревел.

Так-то и я был тварью не маленькой в ипостаси горга, но слегка не дотягивал до этого гиганта. Всё-таки он был естественным оборотнем, а у меня ипостась была приобретена от эрга.

«Ничего, ещё подрастёшь, если не сдохнешь, — прокомментировал мои мысли Войд, хихикнув — Тут горг интересуется: сам будешь сражаться или дашь нам возможность проявить себя?»

«А что, горг считает Урусова достойным соперником?»

Я даже удивился. Неужто я недооценил княжича?

Последовала секундная пауза, после чего Войд ответил:

«Нет. Просто он для тебя неудобный противник. Если сам сдюжишь, это будет показатель».

Я затруднялся отнести себя к какому-либо виду: не то ящер, не то кошка, не то пёс, ощетинившиеся иглами на манер дикобраза. Но бурые медведи были очень неудобными соперниками для всех вышеперечисленных. У Урусова была густая шерсть, которую практически невозможно было пробить моими когтями, а кажущаяся неповоротливость бурых медведей с лихвой компенсировалась их силой: одним ударом лапы в естественной среде медведь способен был переломить хребет взрослому быку. Что уж говорить про меня. Да и разница в весе у нас была заметна невооружённым взглядом: всё-таки я был несколько изящней, что ли.

Мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу, а после двинулись по кругу в разные стороны. Нас разделяло чуть больше пяти метров — при наших размерах это было минимальное, практически контактное расстояние. Я внимательно разглядывал Урусова. При примерно одинаковых размерах мой вес уступал медвежьему килограмм на двести, если не на триста, что порождало критическую разницу в силе удара лапами. Отсюда напрашивался простой вывод: подставляться под удары такого противника для меня было смертельно опасно.

Урусов ревел, делая обманные выпады в мою сторону, а мне приходилось лишь текуче уворачиваться, каждый раз пропуская когти медведя в считанных сантиметрах от своего тела.

Наиболее незащищённое место у медведей — морда. Но бить по ней было ниже моего достоинства: понятно, что лекари выведут шрамы, но зацепи я глаза, и зрение Урусову уже не восстановят. Мне же хотелось провести бой с достоинством. Поэтому я планировал лишь обозначить удар по морде, чтобы стала понятна его направленность. Это не был поединок насмерть, чтобы калечить либо ослеплять собственного противника.

Бесконечно кружить по площадке не имело смысла. Я ожидал очередного выпада, чтобы поднырнуть под удар, оттолкнуться от земли и в прыжке использовать движущуюся по инерции лапу соперника как трамплин к голове. Секунды ближнего боя для меня были наиболее опасны, и хоть моё тело покрывала чешуя, но и размеры когтей Урусова были едва ли не больше моих.

Два молниеносных удара я произвёл, обозначив их близ морды Урусова. На песок арены закапала кровь. Но и мой соперник умудрился меня подловить: несмотря на раны, Урусов не отступил, успев левой лапой прижать меня к себе, а правой — также обозначить удар. Хорошо, что вовремя сдержал его, лишь слегка оцарапав мне бок.

— Раунд! — остановил бой Капелькин. — По итогам раунда — ничья. Можно считать, что Урусов ослеп, а Угаров получил вывернутые кишки наружу.

Мы с Урусовым поклонились друг другу, а после подошли и имитировали рукопожатие лапами.

— А хорош, — проревел мне Павел. — Никогда не думал, что такая тварюшка может оказаться столь гибкой и изящной, словно кошак, вокруг меня крутился.

— Да уж, кто бы говорил, — хмыкнул я. — Не ожидал от тебя такой скорости. Недооценил, как есть недооценил.

Эльза быстро подлечила наши раны, хотя те и так достаточно быстро затягивались от естественной регенерации.

— Может и магический бой заодно? — соблазнял нас Капелькин.

— У каждого из нас свои секреты. Нечего выставлять их на всеобщее обозрение, — ответил я за нас куратору, указав на заполненные трибуны.

Капелькин понимающе кивнул.

— Соперники имеют друг к другу претензии?

— Нет, — заверили мы куратора.

— Тогда, дамы и господа, спарринг окончен. Расходимся. Берите пример со студентов Урусова и Угарова. Они прекрасно смогли решить недоразумение дружеской потасовкой и вылить собственные эмоции на арене, при этом оставаясь как адекватными соперниками, так и людьми с честью.

— Может есть ещё желающие?

Ещё желающие нашлись. Как ни странно, но вызвалась ещё парочка студентов, причём тоже из аристократов. Видимо, кто-то, как и мы, решил провести дружеский спарринг. Мы же с Урусовым не стали следить за этим — необходимо было сменить ипостась и переодеться.

— Ах да, насчёт времени и места попойки, — окликнул меня Павел, — знаком с загородным клубом «Береста»?

Я вздёрнул бровь.

— Как-то не столь пафосное место я предполагал для студенческой попойки.

— Ну так и Урусовы тоже княжеский род, не мухоморы замшелые, — рассмеялся Павел. — Жду в девять вечера. Не опаздывай.

Я согласился и отправился переодеваться в подтрибунные помещения, на ходу сообщив Эльзе, чтобы отправлялась домой и не ждала меня.

— Не у всех сегодня сокращённый день, братец! Я же по программе вторых курсов учусь. Потому у меня ещё профильные занятия. Я отпросилась на время для того, чтобы проконтролировать ваш спарринг. Охрана в курсе, так что это ты меня не жди.

Сестра чмокнула меня в щеку и умчалась бегом на собственные лекарские занятия. Тем временем я словил взгляд Эсрай и кивнул ей. Та знак уловила и тут же спустилась с трибун на мою сторону, якобы поздравить с успешно проведённым спаррингом. Чуть приобняв меня, всего колючего и слегка заляпанного в капельках крови, она шепнула мне на ухо:

— А таким ты мне даже больше нравишься. Дикая, необузданная ярость, смертельная грация. Красавец! И на меня чем-то похож… внутренне.

Накинув на богиню отвод глаз, я тут же создал иллюзию двойника альбионки и отправил в сторону выхода с арены, саму же девушку увлёк с собой в раздевалку. Проверив отсутствие кого-либо внутри, я захлопнул дверь и, обняв девушку за талию, прошептал:

— Готова?

Альбионка не успела даже ответить «К чему?», как я открыл у нас под ногами портал, ведущий в небо над белоснежными скалами Итурупа с его турбулентными потоками. Девичий визг заложил уши. Эсрай вцепилась в меня в свободном падении. Однако доверилась, не торопясь раскрывать собственные крылья. Я же, насладившись эффектом неожиданности,