Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
- Я тебе как заместитель коменданта велю!
- Что же ты, господин бригадир, русскому священнику запрещаешь со своей паствой на смерть идти? – набычился попик. Глаза его грозно сверкали, борода воинственно торчала.
- Силуан! Так как же тебе за себя не страшно? – подошёл с другой стороны Карпухин.
- Платон Абрамыч! Не позорь меня! Пусть и страшно, да ведь вокруг чада мои! Нечто я могу их в беде оставить!
- А бабы наши?
- Они, Платоша, с молодости привыкли хозяйство вести, пока мы с тобой на службе. К тому же они там не одни. – твёрдо стоял на своём священник.
- Тьфу ты, зараза! – бессильно выругался бригадир, — Да уйди же ты отсюда! Ведь все же погибнуть можем.
- Тебя, Платоша, одного оставить? – заглянул в глаза старому товарищу отец Силуан, — Нет уж, столько лет вместе с тобой прошли бок о бок – и помирать вместе будем!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
- Степан Тимофеевич, как думаешь, война будет? – Богдан немного отрешённо обратился к старому десятнику.
- Дык, Богдаша! Обязательно будет! Чай не просто так этот поручик с целым конвоем к нам в крепость прибыл. Наверняка манифест о войне привёз. – улыбнулся ему тот, старчески щуря глаза.
- Что, осадит нас турок?
- Обязательно осадит! Ты, Богдаша, лучше смотри по сторонам, когда в разведку ходишь. Надо тебе первым турка заметить, чтобы он к нам не подкрался! Ты когда за стену-то пойдёшь?
- С утра, Степан Тимофеевич. Сегодня Микулин десяток дежурит.
- Ох, глуп Микулка. Кулаками машет, кричит громко, да чутья в ём нету. Вот тебе верю, ему – нет. – ворчал старик.
- Что ты, Степан Тимофеевич, он же по лесу ходит, былинка не шелохнётся.
-Зато под носом у себя быка не заметит!
Их спор прервал поручик Лущилин, зашедший в казарму.
- Богдан! Пойдём-ка со мной на пороховой склад, надо припас перемерить.
- Елизар Демидыч, мне же с утра в дозор!
- Никшни – я с тобой завтра пойду, сам посмотрю, что вокруг творится. Что не слышал ещё, война с турками объявлена? Комендант и велел проверить запасы.
- Господи – твоя сила! – перекрестился Богдан, — Надеялся, пронесёт.
- Куда там пронесёт… Поручик Чебышев приказ привёз. – Лущилин говорил уже выходя, и нынешнему Попову пришлось его догонять.
На пороге порохового склада их встретил прапорщик Чуб, который следил в крепости за огневыми припасами. Гарнизон Анапы был сравнительно небольшой, всего четыреста человек, она была скорее сторожевым аванпостом, да и не перестраивали её, не считая её положение особенно важным. Задача была простая – приучать жителей здешних мест к русскому присутствию, помогать торговле, следить за окрестностями, в случае беды пода́ть сигнал и продержаться несколько дней до подхода флота и сил из наместничеств.
Чуб был молодым артиллерийским офицером, и в основном занимался своими фальконетами, а пороховым складом заведовал совершенно формально, главным действующим лицом здесь был десятник Пузов, неудачно сломавший ногу и увезённый в госпиталь в Керчь. Именно из-за его отсутствия и потребовалось проверить остатки – война на носу, надо точно знать, сколько припаса в наличии.
Пороховые запасы они осматривали и переписывали не более получаса, Богдан вёл записи, а офицеры проверяли бочонки. А потом Чуб начал демонстрировать признаки беспокойства – его неумолимо тянул шум за стенами склада. Елизар замечал изменение поведения прапорщика, но лишь улыбался в усы. Наконец молодой офицер не выдержал:
- Разрешите, господин поручик, отлучиться к коменданту?
Лущилин понимающе улыбнулся и произнёс:
- Иди уж, Моисей Остапович. Вижу, что на обед к майору хочешь. Дело молодое! – с этими словами он по-дружески подтолкнул Чуба к выходу.
Поручик, приобняв молодого офицера за плечи, проводил его до двери, тот вышел и свернул за угол. Вдруг с диким криком он бросился назад. Лущилин было кинулся к нему навстречу, но увидел, как из груди прапорщика высунулось острое жало сабли, а сам он повис на ней, пуская кровь изо рта. Поручик остановился как вкопанный, из коридора выскочило несколько вооружённых людей. Тогда он прыгнул обратно в помещение порохового склада и с силой захлопнул дверь, задвинул засов.
В возникшую перед нападавшими преграду застучали, затем раздались выстрелы, но толстая дубовая створка, обитая железом, надёжно защищала склад, где хранились весь порох и заряды небольшой крепости. Через узкие бойницы окон доносились крики, которые раньше они считали звуками гуляний, а теперь стало очевидно, что происходило что-то неладное, раздалось несколько выстрелов.
- Заряжай ружья! — крикнул Лущилин, — В крепости враги!
Богдан выглянул в бойницу, со стоном отдёрнулся, схватил первое попавшее под руку ружьё и принялся судорожно его заряжать.
- Что там? – коротко спросил его поручик, занятый тем же, благо ружей на складе было несколько десятков.
- Тимофеича убили, под окнами лежит. – сквозь зубы прошипел болгарин.
- Тимофеича убили, это плохо. Старика из тепла вечером выйти не заставишь. Значит, они уже и казарму захватили… — поручик выглянул в бойницу и выстрелил, — Вот же чёрт! И майора нашего убили. Совсем дела плохи.
Богдан тоже выстрелил. В крепости действительно творилось что-то невообразимое. Какие-то люди, среди которых можно было узнать нескольких сопровождающих прибывшего в качестве гонца наместника поручика, сноровисто убивали солдат гарнизона, а через распахнутые настежь ворота крепости во внутренний двор врывались всё новые и новые враги.
- Господи, да что ж делается-то! – выругался Богдан и снова выстрелил.
- Что делается? Прозевали мы! Я лично прозевал! Мне показалось, что это поручик какой-то скользкий, да приказ не по форме! Вот что майора не убедил-то?
Вскоре стало понятно, что в крепости они остались последними защитниками. Стрельба и крики стихли, в дверь начали бить чем-то тяжёлым, а в бойницы больше не было видно передвижения противника.
- Что делать будем, Елизар Демидыч? – спросил Богдан, устало привалившись к прохладному камню.
- Что делать? Пороху и пуль у нас много, вода вон есть, стены толстые, да и дверь непростая. Взрывать нас не станут – здесь пороху столько, что от крепости только мокрое место останется. Микулка Лесник со своим десятком на обходе
