Вещий Андрей. На грани - Эд Качалов

Однако в двух шагах напротив стоял царевич Алексей с заряженными пистолетами. Глаза его тоже горели магическим огнем. Он пристально смотрел на князя-кесаря и то и дело отрицательно мотал головой. Его Сиятельство, увидев это, как-то сразу убавил тон:

- Ладно, господа орки, хватит, - извольте успокоиться. Вспылил я, прошу извинить и отпустить, - прохрипел он.

Сельвестрыч поймал мой взгляд. Я аккуратно и медленно опустил и поднял веки. Надеюсь, Олег правильно истолковал мое движение, как согласие на то, чтобы отпустить князя-кесаря, но держать под наблюдением.

Сам я перевел взгляд на торчащую из меня шпагу, перекатился набок, потом опираясь на руки, преодолевая боль, встал на колени и рывком поднялся на ноги.

Пелена боли застила мне глаза, - я зарычал. Кровь снова пульсирующим родником побежала из раны. Господи, ну сколько же можно резать, тыкать и по-другому уничтожать доставшееся мне тело. Похоже этот мир решил побыстрее меня из себя извергнуть, как занозу, как чужеродный элемент.

- Ваше Высочество, идите сюда! – позвал я царевича Алексея. Алексей, засунув пистолеты за пояс, подошел.

- Тяните! – я рукой показал на торчащую из меня шпагу. Поймав недоуменный взгляд царевича, я подтвердил:

- Тяните, тяните. Хуже уже не будет.

Царевич молча кивнул, ухватился двумя руками за эфес и резко дернул. Шпага, как по маслу, вылетела из моего тела. Во след ей из раны ударил сноп странного оранжевого света, вперемежку с кровью. Я заорал от боли и прямо лицом рухнул в землю.

Когда я спустя некоторое время очнулся и медленно перекатился на спину, но обнаружил рядом с собой сидящего на корточках Ромодановского.

В этой позе он был похож на старого, потрепанного жизнью, нахохлившегося воробья.

- Опять вы! Сколько можно! – простонал я, принимая сидячее положение. Тут же почувствовал, как кто-то подпер мне спину чем-то относительно мягким. Стало удобно сидеть. С трудом повернув голову оглянулся через плечо. Оказалось, это дядька Федор позаботился обо мне, подложив сена, обернутого в плащ. Я благодарно кивнул.

Я повертел головой из стороны в сторону. Боли почти не было. Вокруг меня стояли все мои друзья. У всех встревоженные лица. Все переводили настороженные взгляды с меня на князя – кесаря. И когда их взгляды то и дело останавливались на Его Сиятельстве, они становились задумчивыми и многообещающими. И то, что взгляды моих друзей обещали князю-кесарю, вряд ли ему бы понравилось. Я же вдруг испытал от этих взглядов друзей уверенность и благодарность.

Между тем князь-кесарь, сидя на корточках, кряхтя, полез себе за пазуху. Этим он заставил всех моих друзей напрячься. Заметив это, он демонстративно медленно вытащил руку, в которой было небольшое зеркальце:

- Взгляни на себя! Видишь? – Ромодановский поместил зеркальце перед моим лицом.

- Ну вижу и что особенного? – спросил я, разглядывая ставшей уже привычной, правда, несколько дней небритую, двадцатилетнюю рожу Ермолича. И только спустя мгновение до меня дошло, что на меня из зеркала смотрело мое человеческое лицо, а не орочье!

Я забрал зеркало из рук князя-кесаря и внимательно осмотрел то место на груди, куда вошла шпага. Рубашка там была порвана и изгваздана кровью, но под остатками материи раны видно не было.

- Это как? – недоуменно спросил я.

- Да так! Шпага, выкованная гномами, помогла. Слышал, что есть такое свойство у оружия, сделанного гномами – истинную сущность разумного организма выявлять. Слышал, но сам не проверял. Вот предоставился случай - проверил. Правда, слышал я и такое, что не все после этой проверки выживают. Но ты Ермолич радуйся, у тебя сегодня двойной праздник. Тебе дважды повезло. Ты второй раз родился и оказался человеком, а не каким-то вшивым… - тут князь-кесарь осекся и бросил взгляд на Сельвестрыча, который очень недобро смотрел на него.

- Ваше Сиятельство, если вы еще раз позволите в отношение меня подобного рода эксперименты, я вас убью – произнес я.

- Но, но! Ты ври да не завирайся! На кого тявкать удумал, щенок! – жестко ответил князь, впрочем, без особого энтузиазма.

- Ваше Сиятельство, я еще раз – в последний раз повторю. Не делайте таких экспериментов в отношении меня. Я вас убью, и даже то, что я сам погибну – меня не остановит.

Лица моих товарищей, стоявших вокруг нас, выражали полную готовность поучаствовать в столь богоугодном деле. Даже у царевича Алексея во взгляде промелькнули живейший интерес и понимание.

- Ну хватит, милостивые государи, нас ждет государь император, пора ехать – ворчливо произнес Ромодановский и кряхтя встал с корточек.

После короткого совещания решили, что искать Ивана Пятого в самом Санкт-Петербурге бесполезно. Учиненный там разгром вряд ли сподвигнет его возвращаться сейчас в столицу. Наверняка он остановился лагерем, где ни будь на окраине.

Поэтому мы поехали вокруг города и уже через три часа нашли царский лагерь на западной окраине города. На въезде в лагерь нас встретил граф Шереметев. Он под охраной провел нас всех к царской палатке.

Иван Пятый вышел на порог палатки и долго осматривал всю нашу честную гоп-компанию пристальным взором.

Взгляд Его Величества не обещал ничего хорошего. Всем! В том числе и князю-кесарю Ромодановскому. Тем не менее Ромодановский сделал шаг вперед:

- Ваше Величество, дозволь слово молвить!

- Не дозволяю, князь-кесарь. Разговор опосля будет. Сейчас царевич Алексей ко мне зайдет. Остальные свободны. Пока!

Царевич Алексей молча прошел в палатку государя. Прежде чем тоже войти в палатку, Иван Пятый внимательно посмотрел на графа Шереметева и многозначительно кивнул. Граф Шереметев также многозначительно кивнул в ответ.

Когда царь скрылся в палатке, граф Шереметев подозвал к себе капитана Семеновского полка и капитана Преображенского полка. Отдал им какие-то приказания.

Капитан – преображенец взял десяток солдат, подошел ко всем нам и пригласил следовать за собой. К князю-кесарю подошел капитан-семеновец и проводил его в другую сторону от нас.

Нас всех разместили на противоположном от царского шатра конце опушки леса. Нам выделили огромную двенадцати местную палатку, которую оцепили гвардейцы в зеленой форме.

Не успели мы разместиться, как в лагере сыграли трубы и началась суета. Точнее, на первый взгляд эта движуха выглядела как суета. На самом деле каждый знал свой маневр. Не прошло и получаса, как посреди лагеря выстроилась не то походная колона, не то царский поезд.

Возглавлял колону граф Шереметев в сопровождении пары офицеров. За