Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

Мы быстро обсудили план, как будем работать в районе высадки. Первыми будем заходить на цель я и Хачатрян.

— Обозначаем цели, оставшиеся после артподготовки. Следом работает вторая пара НАРами. Так и выполняем по кругу, пока все огневые точки не погасим. Во время высадки занимаем 100 метров и прикрываем «пчёлок», — объяснял я, когда подошли остальные лётчики.

Штурман эскадрильи, который занял место оператора в составе одного из экипажей, выдал всем прицельные данные. Затем он же обозначил и высоту полёта. Никто даже не удивился, услышав что полетим на 10 метрах.

— У меня всё, Дмитрий Сергеевич, — сказал я, передавая слово Батырову.

Он, как ведущий десантной группы, являлся старшим для нас.

— Готовы? Тогда по вертолётам, — громко сказал он, и все направились к своим машинам.

Я и Батыров крепко пожали руки и разошлись. На ходу я надел шлем и застегнул его.

Быстро заняв место в кабине, я пристегнул «фишку» радиосвязи и затянул ремни. Команда на запуск поступила немедленно.

Двигатели вертолёта уже минуту как вышли на обороты малого газа. В этот момент я поправил автомат, висевший через плечо. Тут же пальцем почувствовал небольшую выпуклость в нагрудном кармане куртки.

— 302-й, ответь 115-му, — прозвучал в эфире голос Батырова

— Отвечаю.

— Готовность группы.

— 302-й, готов.

— 310-й, готов, — доложил Хачатрян.

Следом за ним в эфире «отметилась» и вторая пара Ми-28. Батыров информацию принял, но больше команд не давал. Я же всё пытался достать интересный предмет в кармане.

Дотянувшись, я смог вытащить его. Этим предметом оказался тот самый мышонок с ценником в 47 копеек на спине. Подарок сирийской девочки Рании.

— Ну, привет, что ли, — покрутил я его в руках.

Приложив немного силы и ума, я смог закрепить эту игрушку справа от прицела. Будет что-то вроде талисмана.

— Внимание. Я, 115-й, группе взлёт по готовности, — прозвучала команда от Батырова.

Времени выруливать не было. Поэтому я быстро оторвал вертолёт от бетонной поверхности и тут же ввёл его в разворот. Нужную скорость набрал за несколько секунд, а борт моего ведомого уже меня догонял, пока мы с Кешей выходили из разворота.

— 2-й, справа в строю, — доложил Рубен.

— Прибор 180, — ответил я, подсказывая скорость в группе.

— 11-й взлетел. В сборе, — доложил ведущий второй пары.

«Восьмёрки» ещё даже не начали взлетать.

Вертолёт выровнял, расчётную скорость установил. Теперь перед глазами открылась и вся картина боя.

— Прошли исходный пункт маршрута, — проговорил по внутренней связи Кеша, когда мы пролетели сквозь тёмный дым от горящей машины.

Вдоль всей дороги, ведущей в Пальмиру, стояли подбитые, горящие машины и бронетехника. Особое место занимали несколько «наливняков», которые продолжали укрывать пустыню клубами тёмного дыма. Гарь и огонь от горящих цистерн с топливом поднимались столбом к небу. И чем ближе к перекрёстку «треугольнику Пальмиры», тем небо видно всё хуже.

— Совсем что ли без прикрытия шли, — выругался Иннокентий, когда мы пронеслись над ещё несколькими разбитыми танками.

Сирийской эскадрилье вертолётов на базе Тифор однозначно была поставлена задача прикрывать и поддерживать колонны, которые при движении по дороге могли растягиваться. Но тут налицо куча просчётов.

А среди мятежников есть люди и с «головой», и с мозгами, и с опытом.

Достаточно было подбить идущую впереди машину или две, а затем и в замыкающей части колонны, чтобы остановить всё наступление и почти безнаказанно расстреливать неподвижные цели.

Дорога заблокирована, а по пустыне незаметным и слишком долго не поездишь.

— А справа сильно работают, — сказал Кеша, намекая на поднимающиеся клубы пыли с юга.

Там продолжала мощно работать ствольная артиллерия и реактивные системы залпового огня. «Выходы» снарядов видны за десятки километров. Будто бы показывают нам, спешащим на помощь осаждённой Пальмире, куда пока соваться нельзя.

Танки и пушки БМП, задрав стволы орудий вверх, насколько это возможно, палят во всех направлениях. Хорошо видны строчки трассирующих пуль. Впереди видно, как сирийские Ми-24 обрабатывают НАРами позиции в районе населённого пункта Байрат.

— Этот городок весь путь перекрывает к Пальмире, — сказал Кеша, когда я отвернул вертолёт в сторону нефтяных вышек на северо-западе.

— Поэтому и надо брать высоту.

Впереди уже была та самая отметка 505. По ней со всей «пролетарско-сирийской» ненавистью работала артиллерия.

Самоходные гаубицы калибра 152-мм или просто «Акация», накрывали каждый квадрат на склонах высоты. Залпы следовали друг за другом. Густая пыль, лежащая вокруг «самоходок», на мгновение приподнялась и повисла над поверхностью земли. Горы и склоны продолжали покрываться разрывами, а сама отметка 505 окуталась пылью.

Но пора им уже заканчивать. Иначе они и нас накроют. Я посмотрел в наколенный планшет, чтобы проверить позывной командира батареи.

— Тигр-4, я 302-й. На связь, — произнёс я в эфир на арабском.

— Да, ответил, 302-й. Вас наблюдаем. Работу закончили, — быстро протараторил командир артиллерии.

— Понял. Благодарю.

В этот момент мы медленно облетели позицию артиллерийской батареи сирийцев. Внизу нам приветливо помахали, желая удачи. Что-то пока вся операция идёт слишком гладко.

— Минута до выхода в точку начала боевого пути, — произнёс Кеша.

При первом взгляде на склоны боевики от артподготовки отойти не смогли. Всю высоту заволокло дымом и пылью.

До выхода на боевой совсем немного.

— Пошли вниз. И рааз! — скомандовал я, прижимая вертолёт к самой земле.

В зеркале видно, как держится за мной Хачатрян. Он так же как и я поднял винтами клубы песка во время манёвра.

— 10-й, плавно набираем высоту до выхода в начало боевого пути.

— Понял, готов

— Паашли!

Я отклонил ручку управления на себя. Вертолёт плавно перескочил высокий холм, пролетев у самой его вершины.

— Главный… — произнёс я по внутренней связи, но окончить фразу не успел.

Только переставил тумблер на панели вооружения, как и оппоненты тут же проснулись!

— Вправо уходи! — скомандовал я Рубену, заложив крен.

С земли заработал пулемёт, чуть не прошив нашу кабину в передний блистер. В стороны полетели тепловые ловушки, мелькая вспышками в зеркалах.

— 11-й, «сварка» по курсу. Внимательнее, — передал я информацию ведомой паре.

В это самое время я продолжаю вираж у самой поверхности. Тень вертолёта скользит над высохшей землёй и над раскрученной техникой у подножия высоты.

— 11-й, наблюдаю. Готов работать, — доложил ведущий ведомой пары.

— По готовности, — ответил я.

Ощущение, что лежишь на правом боку, выполняя столь затяжной вираж. Вот-вот будет касание лопастями, но не тут-то было.

— 115-й, пока не подходи, — передал я информацию Батырову, чья пара Ми-8 с десантной группой «Сил Тигра» шла на пятиминутном интервале.

— Понял. В вираже стою, — ответил Димон.

— 2-й, по тебе работают. Захожу на цель, — произнёс в эфир второй ведущий нашего ударного звена.

Я быстро переложил вертолёт в правую сторону и смог увидеть, как 311-й работает НАРами по противнику.

На земле пошли разрывы. Пыль продолжала подниматься и застилать всю местность перед высотой.

— Ушли вправо, — доложил ведущий ведомой пары.

Рубен уже догнал меня, так что теперь и нам надо прикрывать наших товарищей.

— На боевом. Цель вижу, — доложил я.

— 10-й, справа на месте. Цель вижу.

Но сюрпризы только начинались. Среди двух небольших холмов слева вновь яркая вспышка. Да такая, что явно это не просто крупнокалиберный пулемёт.

— Слева «Шилка»! — громко сказал я, уводя вертолёт в сторону и снижаясь к самой земле.

Мощь у пушек этой зенитной самоходной установки колоссальная. Нас напополам распилят её 4 пушки калибра 23 мм, если её не загасить сразу.

Надо же как чётко спрятали! Но работали они с максимальной дальности в 2–2.5 километра.