Сын помещика 3 (СИ) - Семин Никита

Отчаяние подкатило к горлу девушки, а на глаза навернулись слезы. Тут за окном она услышала, как Митрофан снова запрягает лошадь.

«Ему они ничего не приказывали! — промелькнула у Пелагеи мысль. А следом другая пришла, — а куда он собрался? К Роману Сергеевичу? Если так, то…» Она даже не успела додумать мысль, как ноги сами подхватили ее тело, и через несколько секунд она была во дворе.

— Митрофан, ты куда едешь? К Роману Сергеевичу?

— А… — хотел было ответить мужик, но вдруг осекся и отвел взгляд.

Тут же Пелагея вспомнила, что его вызывал барин на доклад. И тогда видимо отдал такой же приказ, как всем остальным — не обращать на нее внимания. Взгляд девушки потух, а плечи безвольно опустили вниз. Конюх лишь посмотрел на нее сочувственно, но ничего не сказал. Ни какой своей привычной остроты не выдал. Ни про ее грудь, как коровье вымя, ни про то, что она на шею господину вешается, да задом перед ним трясет.

Опустошенная таким холодным приемом, Пелагея молча развернулась и ушла в комнату для слуг. Где залезла на свою кровать и горько заплакала в подушку.

Гитара в доме Зубовых нашлась. А вот учитель — нет. Пришлось мне вспоминать, что мне сестра показывала, да отрабатывать знакомые аккорды. Для начала — зажимать их, а уж после — переходы делать. Пальцы за несколько дней успели отвыкнуть от игры и через пару часов снова нещадно болели. Однако я был доволен. Под конец мне уже удавалось уверенно зажимать струны, чтобы получился нужный звук. И переходы со временем осилю, никуда они от меня не денутся.

Тетя вернулась из театра непривычно рано. Еще даже Владимир Михайлович был на службе, когда она вошла в дом. Я в это время пил чай в гостиной и думал — навестить ли Маргариту Игоревну или не стоит? Было бы неплохо заказать ей еще одежды для себя. Раз уж у меня яхта появилась, то стоит озаботиться удобным платьем, в котором я буду на ней рассекать воды Волги. Не в костюме же мне на яхте плавать? Особенно в одиночку если захочу выйти.

— Роман! — обрадованно воскликнула она, заметив меня. — Какая приятная неожиданность! Давно ты здесь?

— С обеда, тетушка. Как ваш театр?

— Стоит, слава богу, — улыбнулась она. — А ты какими судьбами?

Только вызнав у меня все подробности последних дней, она отправилась переодеваться. А там и Владимир Михайлович со службы вернулся. Ужинали мы втроем. Тетушка стала расспрашивать уже мужа о моей яхте. Насколько там все сложно с ремонтом, управятся ли за три дня, да все прочие мелочи. Видимо мужчина уже привык к дотошности своей жены, когда ей становится что-то крайне интересно, потому что отвечал спокойно, обстоятельно, заодно и я узнал чуть больше о собственном судне. С его слов выходило, что кроме палубы решено было и рубку заменить. Для того и мне нужно завтра явиться да рассказать Савве Глебовичу, такую же я хочу оставить, или иную сделать желательно. Вот это меня обрадовало. А то «будка сторожа», как выглядела рубка, меня совсем не устраивала. Но я думал, что на ее замену слишком много денег может уйти, потому и промолчал, когда план ремонта обсуждали.

— Ну что, Роман, сыграем в пикет? — предложила тетя после ужина. — Помнится, в прошлый раз ты меня обыграл. Я требую реванша!

— С удовольствием, — усмехнулся я.

Именно за игрой в карты нас и застал внезапно прискакавший Митрофан. Слуги доложили о нем, когда я уверенно вел счет по очкам. Извинившись перед тетей, я сразу же вышел на задний двор усадьбы.

— Что-то случилось? — спросил я мужика.

— Барин приказал вам передать, что кирпич закончился. Надобно срочно заказать еще, а то артель простаивать будет. Оне еще поутру все положили и сёдни с обедни просто так сидят.

— Ну слава богу, а то я уж всякое нехорошее подумал, — выдохнул я облегченно. — Хорошо, завтра с утра к Георгию Викторовичу схожу. Отец не говорил — сколько того кирпича нужно?

— Тыщ десять еще, — выдохнул Митрофан.

Ну, ощутимо, но пока из сумм, которыми сам себя ограничил, не выбиваюсь. Отправив конюха отдыхать, я вернулся к тете. В итоге в этот вечер она все же сумела у меня отыграться. В качестве ставки у нас было желание. И пришлось мне гуся показывать, которого загадала Софья Александровна. Но ничего, я еще отыграюсь, и она мне павлиниху изобразит!

Спать Пелагея легла голодной. С ней никто так и не заговорил. Даже не попытался. Евдокия с Марфой как вернулись в комнату, так и между собой парой фраз обмолвились и спать завалились. Сон долго не хотел приходить к девушке, заставляя ее вновь и вновь переживать то чувство отчаяния и страха, что поселилось в ней, когда она приехала сегодня в поместье. Только к середине ночи Пелагея провалилась в тревожные и полные кошмаров сновидения.

Утром она встала с больной головой. На улице давно было светло, а в комнате никого не было. Марфа с Евдокией встали с первыми петухами и даже не попытались ее разбудить.

— Значит, не показалось, — вновь подступили слезы, а в горле застал ком горечи и боли.

Живот забурчал, требуя его наполнить. Не особо надеясь, что ей что-то дадут, девушка все же добрела до кухни. Но все повторилось как и прошлым вечером. Только в этот раз Пелагея получила не ножом, а поварешкой по рукам, когда попыталась взять кусочек хлеба. Понимая, что в таком состоянии она не сможет дождаться господина, Пелагея пришла к выводу, что выхода-то особого у нее и нет. Только падать в ножки к Ольге Алексеевне или Сергею Александровичу, да молить тех отменить свое наказание. За что она его получила, девушка могла лишь догадываться.

«Просто невзлюбили меня тут», — мысленно вздыхала она.

Идти к барину девушка все же не стала. И не факт, что тот снова не потребует от нее близости какой, да и вряд ли такую ужасную участь для девушки придумал именно он. Тут женское коварство чувствуется. И ведь барыня обещала ей наказание лютое, но только если она молодого господина не уговорит остаться! А она уговорила. Так что произошло-то?

— Барыня, — медленно подошла Пелагея к женщине, когда та читала книгу в гостиной.

В ответ — молчание. Словно и нет ее вовсе.

— Барыня! — не выдержав этой томительной и жуткой тишины, упала в ноги Ольге Алексеевне Пелагея. — Барыня, объясните, в чем я виноватая⁈ Все сделаю — только не губите! За что вы так со мной⁈

Чтобы хоть как-то растормошить госпожу и вызвать пускай даже недовольство — но главное, не полное безразличие, Пелагея не постеснялась схватить женщину за подол платья и начать его трясти.

— Встань, — раздался над ее головой ледяной голос Ольги Алексеевны, полный холодной ярости.

Пелагея несмело поднялась, все еще опасаясь, что снова повторится молчаливая пытка, когда ее не видят и не слышат. Потому она поспешила задать вопрос:

— В чем я провинилась перед вами, барыня?

— Ты еще спрашиваешь? — прошипела женщина, еле сдерживая свою ярость. — Кто пришел на порог нашего дома? Кто испортил жизнь моему сыну? Из-за кого у него рушится все будущее? Все из-за тебя! Сама — девка крепостная, а ведешь себя как… — тут Ольга Алексеевна даже слов подобрать не смогла, задохнувшись от злости.

— Но ведь я ничего… я… я ни в чем не виновата, — растерянно прошептала Пелагея. — Да я бы ни в жизнь Роману Сергеевичу ничего поперек не сказала и не сделала!

— Ты самим своим существованием вред несешь, — припечатала госпожа Винокурова. — Из-за тебя мой сын с дворовым служкой подрался. Забыла? А кому он тряпки из города привозит? Грамоте учит? Время свое драгоценное на кого тратит? Еще и дочку мою к тому пристегнул. Вертишь им — как захочешь. Еще и в постель к нему пролезла, чтобы окончательно твой стал — да⁈

— Но вы ведь сами… сами мне сказали, что хоть в постель ложись… — потеряно шептала девушка.

— Чтобы уговорить его остаться! Но тебе и простых слов для этого хватило. Мать родную он не послушал — а тебя послушал! Чуешь, какую власть ты над ним возымела⁈ Уже и приданое он тебе готов собрать и жениха хорошего найти. Все для тебя! А ему что останется? Да из-за тебя, паскуды, — вскочила женщина из кресла, еле удержавшись от того, чтобы не схватить Пелагею за косу, — он невесты лишился! Уваровы отказались от помолвки.