Тактик.2 - Тимофей Кулабухов

И, не дожидаясь реакции гномов, я, используя тупой конец своего клевца как просто посох, опору, птичкой перемахнул через телегу, тяжело приземлившись прямо перед опешившими бандитами.

Гномы, воодушевлённые моим примером или просто поняв, что отсиживаться дальше смерти подобно, с рёвом, достойным берсерков из северных саг, раздвинули телеги, создавая небольшой проход, и ринулись за мной. Воррин, размахивая своим топором, как заправский дровосек валит вековые сосны, ударил одного из бандитов, осыпая его градом ударов.

Брок, хоть и молча, не отставал, его щит сработал как таран, он попросту сбил с ног ещё одного, он навалился сверху, бил и топтал.

Рыжий вожак бешено крутил глазами и с яростным воплем, чем-то вроде рыка вепря, которому прищемили кокушки, кинулся на меня.

По идее это должно было меня напугать, но я в очередной раз перехватил клевец, сделал шаг влево и нанёс длинный встречный удар, вкладывая в него весь вес. Так, что хотя вожак и попытался в последний момент блокировать его мечом, мой клевец всё же достал его, опрокинул на землю.

Он попытался встать, но не успел, я ударил сверху, оборвав его короткую бесславную жизнь.

Бой закончился так же внезапно, как и начался.

Вокруг валялись трупы разбойников, результат нашей совместной работы.

Земля была обильно полита кровью, воздух пропитан её тошнотворно-сладким, металлическим запахом, который въедался в ноздри и вызывал рвотные позывы.

Я с фырканьем, как конь, дышал, опираясь на клевец, чтобы поскорее прийти в себя. Руки и ноги горели от напряжения, но сил оставалось ещё много, а адреналин, щедро плескавшийся в крови, не находил себе выхода.

Рука зацепилась за обломок стрелы, всё ещё торчащий в моем доспехе.

Мда. Доспех Анаи снова спас мне жизнь, приняв на себя стрелы, которые в теории были смертельны, причём скорее всего оба попадания.

«Надо будет потом проверить, насколько сильно его покоцали, — мелькнула мысль. — И, может, как-нибудь снова поблагодарить эту загадочную тётю. Если, конечно, представится случай. И если она принимает благодарности в виде слов, а не пострига в жрецы».

Гномы, в отличие от меня, не выглядели особо уставшими.

Они деловито осматривали поле боя, их движения были точными и экономными. Скрупулёзно собирали брошенное разбойниками оружие: примитивные, но всё же достаточно дорогие мечи, топоры, несколько длинных луков, колчаны со стрелами. Прагматичные ребята. Ничего не должно пропадать зря, особенно если это сталь, пусть и не самого лучшего качества. Воррин даже брезгливо пнул один из трупов, проверяя, нет ли на нём чего-нибудь ценного.

Минут через пятнадцать из своих укрытий, из-под телег, из-за кустов, начали опасливо выползать перепуганные до смерти торговцы.

Главный купец, толстый, обрюзгший тип с лицом цвета прокисшего молока и маленькими, испуганно бегающими глазками, трясся как осиновый лист на ветру. Та женщина, которую я мельком заметил в суматохе первых секунд боя, рыдала в голос, уткнувшись в плечо какому-то своему спутнику, который и сам выглядел не лучше. Их показная храбрость, если она и была, испарилась без следа.

Воррин Упрямец, закончив складывать трофеи в свою телегу, отряхнул пыль, стёр с себя кровь тряпочкой (получилось не очень тщательно) поправил густую бороду, заплетённую в косы, украшенные тускло поблёскивающими металлическими кольцами, уверенной походкой подошел к купцу.

Его низкий, рокочущий голос прозвучал в наступившей тишине особенно внушительно, заставив купца вздрогнуть и съёжиться.

— Ну что, торговый человек, — пробасил он, и в его голосе не было ни капли сочувствия, только суровая констатация факта. — Жизнь твоя и товар твой спасены. Благодаря нам, — он ткнул себя большим пальцем в покрытую кровью и потом грудь, — и этому нашему товарищу.

Короткий, почти незаметный кивок в мою сторону.

Купец что-то залепетал, пытаясь выдавить из себя слова благодарности, его губы дрожали, а руки судорожно теребили пояс дорогого, но изрядно испачканного халата. Но Воррин его бесцеремонно перебил, не дав закончить.

— Благодарность в карман не положишь, в горнило не поместишь и на хлеб не намажешь. Мы защищали тебя сверх обычаев торговцев, хотя и не являлись охраной. А твоя договорённость с ней, с охраной… тебе надо её пересмотреть.

Он презрительно хмыкнул, оглядываясь на кучку охранников, которые теперь, когда опасность миновала, начали трусливо выползать из темноты, делая вид, что они все это время героически отбивались где-то на флангах.

— А за дополнительную работу и то, что мы, с риском для жизни, спасли твой товар, нам положена дополнительная плата. Такое моё мнение. Хочешь ли ты с ним поспорить?

Надо сказать, что кровь с одежды и волос гнома была убрана далеко не полностью, так что он совершенно не был похож на того, кому легко можно возразить.

Купец побледнел ещё сильнее, если это вообще было возможно.

Он начал было что-то лепетать про непредвиденные расходы, убытки от нападения и тяжёлые времена. Однако суровый, немигающий взгляд Воррина, молчаливая, но оттого не менее внушительная фигура Брока, стоявшего рядом с ним, как скала, и я, всё ещё державший в руке окровавленный клевец и не сводивший с купца тяжёлого, изучающего взгляда, быстро убедили его в нецелесообразности дальнейших препирательств.

Дрожащими руками он отсчитал из своего туго набитого кошеля пару десятков серебряных монет и с явной неохотой протянул их Воррину. Гном с видимым удовольствием принял плату, ловко взвесил сумму и удовлетворённо хмыкнул:

— Ладно, пусть будет такая маленькая и незначительная сумма, человек.

Жизнь в лагере понемногу приходила в себя. Охрана (что она уже умела) убрала трупы, народ подтягивался, я проверил, как там мои лошадки, когда гном поманил меня в сторонку от основной толпы.

Воррин, пересчитав монеты в руке, одарил меня цепким взглядом, отделил чуть больше половины суммы (что-то около пятнадцати монет) и, не говоря ни слова, протянул их мне.

— Ты дрался как герой, человек, — сказал он, и в его глубоко посаженных, тёмных глазах я впервые увидел что-то похожее на искреннее уважение, а не просто оценку боевых качеств. — Ты был холоден как Приканийская сталь и так же безжалостен, был стоек, спокоен и уверен в себе. И ты каким-то образом твёрдо знал, что делать. Мы бы одни не справились. Это твоя доля и даже большая, чем у нас с Броком, доля. Хотя бы потому, что без тебя мы бы тут все полегли, как пить дать. Этих желторотых трусов, — он презрительно кивнул в сторону выползающих охранников каравана, которые теперь