Наследник пепла. Книга IX - Дмитрий Валерьевич Дубов

— Да этот дурьеголовый, — Захар Григорьевич скривился: не то от алкоголя, не то от упоминания племянника, — скорее всего, просто подслушал мою встречу с Болотовой, и принял всё за нас в свой счёт. Проблемы у моего племянника с мозгами, понимаете? С рождения! И знаете, я больше не намерен нести за него ответственность. Хватит. Достаточно. Уже два десятка лет я его отмазываю от всего и вся. Достаточно. Забирайте его на каторгу. Пусть лучше пятнадцать лет там отсидит, чем пять секунд на эшафоте.

Искренность Чернышова произвела эффект разорвавшейся бомбы. Все остальные в его кабинете вновь пребывали в полном шоке.

— А что вы на меня так смотрите? — Чернышов обвёл нас всех взглядом. — Мне и в ссылке неплохо будет, если за этим придурком дерьмо подчищать не придётся.

Салтыков держался. Но я видел, что он ошарашен не меньше нашего. Анатолий Сергеевич тем временем собирал документы и бегло просматривал их.

— А накопитель? — спросил он, положив все бумаги в свой портфель.

— Да здесь он, у меня, — ответил Чернышев, выглядевший после своих откровений опустошённым. — Сейчас принесу.

Он сделал шаг, затем остановился, оглядел нас, после чего сказал:

— Вы можете сходить со мной, если думаете, что я куда-нибудь сбегу.

И все мы отправились вниз. По пути мы увидели охрану рода, которая удивилась, когда Чернышев повёл нас в укромные места дома.

— Куда? — спросил начальник охраны, располагавшийся на первом этаже.

— Спокойно, — ответил Чернышев. — Всё нормально. Я знаю, что делаю.

В подвале, за замаскированной дверью, находилась небольшая комнатка, в которой лежали всякие артефакты на случай военных действий. Естественно, мы косились на них, хоть назначения большей части артефактов даже не понимали.

И вот, достав с дальней полки, он отдал нам переливающуюся разными оттенками алого друзу, которая находилась в деревянном ящике длиною в локоть.

— Вот, забирайте, — проговорил Чернышев. — Мне оно и даром не надо. Просто оставьте мне мою ссылку. Мне и в ней очень неплохо живётся.

И когда Салтыков снова обернулся к Тагаю, тот пожал плечами и покачал головой.

— На данный момент, — ответил мой друг, — Захар Григорьевич абсолютно искренен и не солгал ни в полуслове. Но он никому ничего не рассказывал.

Анатолий Сергеевич кивнул ему, забрал ящичек, тщательно закрыл его и кивнул нам. Чернышова он всё-таки забрал для разбирательств в управление, но я полагал, что тому не сильно достанется.

В экипаже, где мы ехали с Салтыковым, Тагай рассказал вот что:

— Пока мы там были, я покопался у него в голове. И нашёл там довольно занимательные вещи.

— Рассказывай, — махнул рукой Анатолий Сергеевич, видно и ему самому было интересно.

— Дорогой племянничек — это сын его покойной сестры, которую он любил до умопомрачения. Но та связалась непонятно с кем и нагуляла от этого не-пойми-кого ребёнка. И вот Захару Григорьевичу всю жизнь приходилось расхлёбывать за этим молодым человеком. А сестра, надо сказать, умерла родами. Племянник же вышел великовозрастным идиотом. И вот сейчас он допёк нашего Захара Григорьевича до умопомрачения. А тот не собирается идти на эшафот из-за своего племянника.

— Это точно? — сдвинул брови Салтыков. — Если что, мне Светозаров спасибо не скажет, если я преступника упущу.

— Абсолютно точно, — пообещал Тагай. — Поэтому реально можете делать с ним что хотите. С Ликоморой он заигрывал, надеясь вернуться обратно в кресло начальника Генштаба. Но у него даже намерений не было воевать против родовичей. По сути, он просто надеялся примазаться к одной из сторон. Иногда, знаете ли, если немного опоздать на сражение, можно выиграть всю войну. Так что он не такой уж дурак, как мы о нём думали.

— Поверьте, — усмехнулся, глядя в окно, Анатолий Сергеевич, державший на коленях деревянный ящик, — вы, ребята, ещё слишком молоды, чтобы понимать одну простую истину: в политике идиоты не выживают. А Чернышов, кто угодно, но не идиот. Скользкий гад, да, лгун, флюгер? А как иначе? Но он явно не дурак. Иначе бы он не продержался на своём месте и не сделал такой головокружительной карьеры.

* * *

Максвелл проводил военный совет. С виду это был один из многих советов, но по сути своей он отличался от предыдущих как день от ночи. Сегодня перед ним отчитывались о выполнении серии поручений в рамках подготовки к масштабнейшему наступлению.

Максвелл был несколько дёрганным. Он постоянно слышал голос Бельзияра: недовольный, рычащий, требующий начать наступление как можно скорее. Казалось, он не затыкался ни днём, ни ночью, ни даже во время жертвоприношений, когда Бельзияр побулькивал от крови, но продолжал давать. Если бы не ментальный дар Максвелла, он бы уже давно сломался и уступил, пошёл в атаку без подготовки и без тонкого расчета. Но пока глава селекционеров держался. Не зря же он был сильнейшим менталистом среди демонов.

Высший демон уже и забыл, когда в его сознании было тихо и спокойно. Бесило это его неимоверно. Но пока ему нужна поддержка божества. И приходилось всё это терпеть.

Да и сам Максвелл был не разу не душкой. Он был злым, готовым в любой момент уничтожить любого, кого только посчитает виновным в своих проблемах.

Правда, на этот раз совет проходил на удивление мирно. А всё потому, что новости были сплошь хорошие. Первым отчитался Аластор. Задача у него в этот раз была не разрушать и убивать, а строить. Но высший справился с ней.

— Мы завершили возведение трёх тайных жертвенников вокруг крепости Кема. Ещё столько же вокруг крепости Азарета. По первой же команде можно будет начинать творить жертвоприношения во славу нашего бога и фиксировать конструкты. Благодаря этому сила будет литься к Бельзияру, а он сможет усилить нас.

— Хорошо, — кивнул Максвелл. — Резервные жертвенники на каком этапе?

— В процессе, — не стал увиливать Аластор. — Тройку вокруг Азарета завершат к завтрашнему утру.

— Отлично! Что у вас, Кайм?

Кайм отвечал за воспроизведение мобилизационного ресурса среди низших. Попросту за воспроизводство «мяса».

— Естественные темпы воспроизводства не покрывают наших потребностей, потому мы перешли на капсульную штамповку сразу взрослых особей без социальных навыков.

— Точная численность запаса? — спросил Максвелл, стараясь не рычать.

— На данный момент мы располагаем практически полутора миллионами