Козырев. Путь мага - Лев Котляров

Потом Инга перешла на рассказ про каталог, — в мою сторону полетел уже заинтересованный взгляд от Барского, — а затем уже к самой драке на кафедре.

— Вот, такая история, — устало закончила она. — Ты прости, что я не сказала тебе. Гордая, вся в тебя. И знай, я ему хорошо врезала!

— Пусть он только свой рот откроет, — кулаки Барского сжались, — я ему устрою.

— Я с громадным удовольствием вам помогу, Семен Алексеевич, — добавил я.

— Значит, вы Козырев Александр Николаевич, новый хранитель камня Королей? — он бросил взгляд мне за спину, где на подставке лежал серебряный самородок.

— Все верно, — кивнул я. — У меня возник вопрос, будет ли корректно продолжать Инге Семеновне работать здесь?

— Да, вопрос хороший. Думаю, что нет, — не задумавшись ни на секунду, ответил он.

— Эй! А как же мое мнение⁈ — возмущенно спросила Инга. — Я хочу здесь работать! У Александра Николаевича не скучно и есть время на мою книгу!

У нас с Барским брови взлетели одновременно.

— Книгу? — недоверчиво уточнил он у дочери. — И о чем она?

— Тебе правда интересно? — вдруг смутилась она и, дождавшись кивка отца, продолжила. — Исторический роман про королей прошлых эпох.

— Поэтому тебе здесь так интересно? — спросил Барский.

Теперь-то понятно, почему она хочет быть здесь. Думает, что я расскажу ей что-то?

Видимо, мои мысли отразились на моем лице, потому что Инга сразу же заверила меня, что ее мотивы вовсе не корыстные, и ее работа здесь — приятное совпадение. Ее радует, что она просто может находиться в доме, где живут хранители.

Мы с Барским ей не особо поверили. У меня не было к ней вопросов, она всегда вела себя подчеркнуто вежливо, не позволяла себе лишнего.

— Ты хочешь продолжить работу? — решил все же уточнить Семен Алексеевич.

— Да!

— Хорошо. А с Шатковым я разберусь лично.

Кажется, историческому институту нужно искать нового руководителя кафедры.

— Александр Николаевич, как я могу отблагодарить вас за помощь моей дочери? — он повернулся ко мне.

— Я слышал, что скоро прием иностранных послов во дворце? — осторожно начал я.

— Хотите прийти? Сразу скажу, что это невозможно.

— Нет. Я хотел бы попросить вас присмотреть за Романковым. Слухов слишком много ходит, и все они не в пользу императора. Боюсь, как бы не сделали из встречи цирковое представление.

— Интересная просьба, — он нахмурился. — Я-то думал, что попросите денег. Хорошо, я присмотрю. А теперь вы не могли бы оставить меня наедине с дочерью?

— Конечно, — я поднялся и вышел из кабинета, плотно закрыв дверь.

В коридоре стояли охранники, которые играли в гляделки с Вайсманом и Коршуновым. Этим двоим было весьма интересно, о чем шел разговор.

— Ничего не скажу, хоть пытайте, — улыбнулся я, подняв руки. — Не моя тайна, не мне о ней говорить.

Илья Сергеевич расстроился, но потом махнул рукой и поспешил на выход, благо завесу уже убрали и на улице, кроме машины министра и его людей, ничего уже не было.

Я только на газон глянул. Он был все также вытоптан и смотрелся теперь убого. Нужно будет Степана попросить, чтобы восстановил.

Вспомнил о нем и сразу же подумал про троих управляющих, которые должны скоро приехать с отчетами.

— Не дом, а проходной двор какой-то, — посетовал я Вайсману.

Он в ответ лишь пожал плечами.

Я едва успел попросить Алису накрыть на стол для наших гостей, как они вышли, чуть ли не в обнимку.

— Не желаете ли чаю? — гостеприимство оно всегда в тему. — Есть булочки, пирожные и что-то еще, чего я сам уже не вспомню.

— Спасибо, — Барский так и не отпустил дочь, — но мне пора ехать. Как вы упомянули, встреча с послами будет уже скоро, и мне нужно многое к ней подготовить. Инга, дорогая, я всегда рад буду видеть тебя дома. И готов решить любой твой вопрос, только скажи.

Когда он говорил с дочерью, его голос моментально менялся на человеческий, а едва отводил взгляд — сразу министр. Я был впечатлен его умением владеть собой.

Инга обняла Барского и пообещала сразу ему все рассказывать. А уже потом, когда Семен Алексеевич ушел, она обняла и меня, шепнув на ухо слова благодарности.

— Ну теперь точно нужен чай, — махнул я рукой. — А то опять кто-нибудь придет, и я останусь голодным.

Мы рассмеялись и пошли в столовую, где нас ждала Алиса. В ее руках было смятое полотенце, и я понял, что она знатно нервничала, пока тут был министр.

— Что-то сегодня слишком много всего происходит, — глубокомысленно заявил Вайсман, рассматривая чай в своей чашке.

— Как по мне, так обычный вторник, — я пожал плечами. — Скоро молодые управленцы приедут? Нужно хоть как-то распланировать день.

— Да, Александр Николаевич, — Инга долго не решалась сесть с нами за стол, но все же опустилась на краешек стула. — По поводу каталога. Я уже внесла в него половину позиций, к некоторым добавила описание. Только вот…

— Только вот что?

— Вы верите, что это все так и работает? Приносит удачу, отгоняет порчу и даже зачаровано на прибыль?

— Глубокоуважаемая Инга Семеновна, чтобы это работало, нужно в это верить, — важно заявил я. — Никто не отбирает у людей критическое мышление. Ты, к примеру, смогла сформулировать для себя этот вопрос. Но не у всех есть такие способности.

— То есть вы обманываете людей⁈ — ужаснулась она.

— Я даю им надежду, — широко улыбнулся я. — Ведь нам всегда чего-то не хватает, только мы никогда в этом не признаемся. И даже не потому, что стесняемся, а потому что сами себе не открываемся. Вот представь, ты надела красивые сережки и два раза в них сходила на свидание. И обе встречи прошли на отлично. А потом вместо них взяла браслет, и отношения пошли прахом. Ты невольно сравниваешь две ситуации. Логично сделать вывод, что сережки принесли тебе удачу. Так?

— Да, именно так бы я и решила.

— Как и остальные. У многих есть такие счастливые монетки или подвески. Людям хочется верить в такое. Почему бы им такое и не купить?

Инга восхищенно посмотрела на меня, а потом задумалась.

— Что же получается? Все эти заговоры на счастье — они тоже полная ерунда?

— Смотря, кто их делает. Но так или иначе, мы сами хотим в это верить, а если мы в это верим, мы это получаем.

Пока мы с Ингой разговаривали, Вайсман вытащил из кармана маленький блестящий камешек и задумчиво