Последний герой СССР (СИ) - Алмазный Петр

Я отметил, с каким благоговением ботаник взял в руки герметично запакованный пластиковый контейнер. Ученый уже забыл о нас с Сорокиным.

— Вакуум… только в боксе… — бормотал он, уже мысленно планируя процесс реставрации микропленок.

— Джумангалиева допросили, — сообщил полковник.

— Пришел в себя? — Спросил я.

— Пришел, а толку-то, — Сорокин выматерился. — Вообще ничего не помнит… Или не хочет вспоминать.

— Очухается, — успокоил полковника. — Это он после сигналки Петра еще в себя не пришел. Накрыло его знатно. Петру нужно пересмотреть мощность, учесть индивидуальные особенности человека. Иначе закончится летальным исходом и неприятными объяснениями с подполковником Костенко. — Я немного помолчал, подумал, но все-таки решил сказать:

— Но вот что думаю… Алферов упоминал секту Аум Сенрикё. Не оттуда ли растут ноги? Ну и о Саруханове знал помимо Вовчика, который, собственно, его и нашел, еще подполковник Блохин. Я уверен, что появление убийцы и обыск в моей квартире — дело рук Блохина. Его контакты не отслеживали?

— Ценное замечание. Мы это учтем. Но ты занимайся своими делами, — Сорокин тут же «поставил» меня «на место». — Без году неделя здесь, а лезешь в дела, которые тебя не касаются.

— Нормально так не касаются, — я усмехнулся. — Это в мой квартире людоед мебель громил.

— Не утрируй. Я выразился предельно ясно, — у Сан Саныча явно не было настроения для разговоров. — И просьба. Сегодня действительно отдохни, пожалуйста. И я от тебя отдохну. Постарайся, чтобы меня не выдернули ночью из кровати, потому что ты кого-то поймал или рядом с тобой что-то взорвалось. Договорились?

— Да без проблем, — я направился к машине.

— Влад! — окликнул меня Сан Саныч. — Будь на связи.

— Обязательно, — я кивнул и открыл дверцу «Волги».

Уже выехав за ворота, вспомнил о барсетке. Там, свернутые вдвое, лежат бумаги, на которые родители потратили все наши сбережения. Что ж, самое время наведаться к «друзьям-однополчанам».

Союзу ветеранов Афганистана Горисполком недавно выделил старое здание, в котором раньше находилось одно из отделений Городской больницы. Кажется, терапия. Сейчас его ремонтировали. Трехэтажные маты сыпались со всех сторон. Сквер возле здания выпилили, столетние тополя уже вывезли, сейчас бульдозер корчевал пни. Самосвалы везли гравий. Одним словом работа кипела.

В самом здании бардак был не меньший.

— Где можно найти председателя Союза ветеранов? — спросил я проходящего мимо прораба.

— Тут как в дубраве — все дубы и все шумят, — проворчал он. — Ищи, только что где-то бегал, орал на всех. Вон направо, дверь открыта, спроси там.

В кабинете, за столом, заваленным бумагами, обнаружил девочку комсомольской внешности.

— Вы на работу устраиваться? — спросила она, не прекращая стучать по кнопкам пишущей машинки. — Николай Михайловича нет. Приходите через неделю.

Я не успел ничего спросить, как за спиной раздался радостный возглас:

— Агей! Ты? Какими судьбами? — я обернулся и попал в медвежьи объятья Виктора Слонина.

— А я смотрю, ты на такой крутой машине подъехал, и засомневался — ты или не ты? Машинка, смотрю, со связью, антенка торчит, и ты, поди, человек со связями теперь? — он схватил меня за рукав и потянул за собой. — Пошли ко мне в кабинет. Точнее, это кабинет Шубы, но пока его нет — я хозяин! — И захохотал, будто сказал невесть что оригинальное.

В кабинете я не стал тратить время на разговоры, хотя видел, что Слона так и подмывает пуститься в воспоминания, сразу выложил ему на стол бумаги — двенадцать бланков облигаций. Красивые бумаги, сделаны качественно, в типографии, с печатями и подписями — все как надо. На мой взгляд дизайн дубовый, но по этим временам вполне нормально. Для людей, которые никогда не сталкивались с мошенничеством, вполне официальная бумага, которой можно доверять.

— Мои старики погорячились. Вложили все свои сбережения. Надо бы вернуть деньги, — сразу взял быка за рога.

— Да ты что, Влад⁈ У нас же официальная организация: «Фонд ветеранов Афганистана». Зарегистрированы в крайисполкоме. — Слонин уселся в кресло председателя. — Нам деньги на развитие нужны, государство ничего не дает. А прикинь, к нам инвалиды приходят, говорят, что везде посылают. Мол, мы вас в Афганистан не отправляли. Я бы этих бл***й стрелял бы всех! Развелось чиновников! — Он стукнул кулаком по столу, раскипятившись. — Зажрались, сидят тут на нашей шее. Я сам, братан, как на дембель пришел, нигде на работу не мог устроиться. Два дня поработаю, как увижу всю эту несправедливость, так или наматерю кого, или морду набью. Денег не платят людям…

— Слон, все это я знаю не хуже тебя. Но вернемся к нашему вопросу: деньги надо вернуть. Мои старики поторопились с вкладом.

Слонин неожиданно быстро успокоился. Впрочем, он всегда был таким. В армии, помню, ему нужны были доли секунды, чтобы от абсолютного спокойствия перейти в состояние боевого безумия.

— Ты хорошо подумал? Влад, тут смотри какая схема… Мы же проценты начисляем. И проценты неплохие. Двадцать годовых. Это серьезные суммы, и прибыль реальная. И каждый месяц розыгрыш проводим. Ты прикинь, где такие деньги не работая получишь? Таких условий больше нигде нет. — он говорил, и я видел, что он верит в это.

Для него вся лотерея — не обман доверчивых вкладчиков, не финансовая пирамида. Странно наблюдать, но, как говорится, благими намерениями выложена дорога в ад.

— Нам экономисты все прощитали. — именно так, через «Щ», произнес Слон. — Из Академии наук в Новосибе. И тут у нас консультант. Ученый, Владимир Протасов, кандидат экономических наук, не хрен какой с горы, — с важностью сообщил Виктор Слонин, а я подумал, что слишком много Вовчика стало в моей жизни.

— Вить, именно хрен с горы. Я этого Вовчика хорошо знаю, мутный тип, — говорить о том, что все благие намерения афганцев помочь своим накроются медным тазом, не стал. Как и о том, что скоро эта организация будет конкурировать с десятком таких же пирамид, которые будут предлагать большие деньги на более выгодных условиях. Тот же «Хопер-инвест», например. — И все-таки, Виктор, вопрос ставлю ребром: верни деньги. Я внимательно прочел проспект на выпуск облигаций. Там черным по белому написано: «Деньги возвращаются по первому требованию».

— Ну так процентов же не получишь, все теряется. И в лотерее ты уже не будешь участвовать. А там разыгрывается крупная сумма, — Слонин встал, прошел к сейфу, открыл его. Уже достал деньги и замер, выжидательно глядя на меня. — Может, передумаешь?

— Нет, братан, без обид. Дом будем покупать, и скоро. Так что давайте, без меня, — я пододвинул к нему облигации.

Слонин отсчитал семь тысяч — пять моих, и две тысячи родительских сбережений — и подал мне. Я взял, не пересчитывая, сунул деньги в барсетку.

— Ну, давай! — кивнул ему и направился к выходу.

— Ты, это, нас не забывай, проблемы будут — всегда поможем, — крикнул вслед Слонин.

Вышел на воздух. Гремела техника. Пескоструйка начала очищать стены дома афганцев от многолетних наслоений. Я поспешил уехать.

В дороге думал о том, как скоро Союз ветеранов Афганистана развалится на десятки конкурирующих между собой группировок? Уже в девяносто первом. Позже они будут стоять на одном уровне с ОПГ, бывшими спортсменами и прочей пеной, которая поднимется на волне развала Союза. И только через десять лет, в начале нулевых годов, Союз ветеранов Афганистана будет приведен к одному знаменателю и встроен в государственную систему.

Поехал к родителям. Отец был дома, мама на дежурстве.

— Влад, что делается? — С порога начал возмущаться отец. — Вот вчера смотрел по ящику заседание Верховных Советов — союзного и российского. Ну про союзный я вообще молчу. Сплошное «му-хрю»: «Сохраним Союз… а-я-яй, нехорошо разрушать экономические связи»… Они, бля, власть или кто? Почему силу-то не применяют против сепаратистов? Тем более сидят эти сепаратисты в трех километрах от Кремля в Белом доме. Как это РСФСР вдруг отделяется от Союза? Как такое возможно вообще? И ведь так невинно заявляют, что мол, мы не отделяемся. А как они не отделяются, если объявили верховенство российского законодательства над союзным⁈