Конвой - Андрей Петров

— Садись, — Костыль указал на лавку напротив. — Нам нужно поговорить.

Егор сел. Старик молчал, разглядывая его. Взгляд был тяжёлый, проникающий.

— Три недели назад я почувствовал тебя, — заговорил наконец Костыль. — Когда ты вошёл в форт. Сначала не придал значения — мало ли изменённых. Но потом... потом понял. Ты не просто изменённый. Ты — мост.

— Мост?

— Между мирами. Человеческим и звериным. Таких мало. За сорок лет в Мешке встретил лишь нескольких. — Костыль достал трубку. Просто крутил в пальцах. — Все они услышали зов севера. Все ушли.

— И ты их проводил?

— Да. До границы. Дальше они шли сами. — Старик усмехнулся без веселья. — Знаешь, почему меня Костылём зовут? Потому что помогаю дойти тем, кто не может остановиться. Даже если путь ведёт в никуда.

— Зачем ты хотел встретиться?

Костыль наконец набил трубку, прикурил. Дым поплыл к закопчённому потолку.

— Чтобы предупредить. И предложить. — Он выпустил дым. — Предупредить — ты уже слышишь зов. Я вижу по глазам. Ещё неделя-две, и он станет невыносимым. Начнёшь видеть сны о севере. Потом — видения наяву. А потом просто встанешь и пойдёшь, не в силах сопротивляться.

— А предложение?

— Я проведу тебя. Не из доброты — мне за это платят. Но не камнями. — Костыль наклонился ближе. — Каждый, кого я вожу, оставляет мне что-то. Воспоминание. Знание. Частичку себя. Это... плата за переправу.

— И что ты берёшь?

— То, что ты готов отдать. Память о прошлой жизни. Имя, которое больше не нужно. Связь с тем, кем ты был. — Старик откинулся назад. — Всё равно там, на севере, это станет лишним грузом.

Егор молчал, обдумывая услышанное. Костыль не торопил.

— Когда выходим? — спросил наконец Егор.

— Так ты согласен? Даже не спросишь, что там, на севере?

— А есть смысл спрашивать? Ты же дальше границы не ходил.

Костыль усмехнулся — на этот раз искренне.

— Умный. Мне это нравится. — Он встал. — Завтра на рассвете у южных ворот. Возьми только самое необходимое. И... попрощайся. С людьми, с прошлым. Больше возможности не будет.

Старик пошёл к выходу, но у дверей обернулся:

— И ещё, Проводник. Той ночью будут сны. Не сопротивляйся им. Это север готовит тебя к встрече.

Он ушёл, оставив за собой запах табака и ощущение неизбежности. Егор остался сидеть в опустевшем углу зала. Дружинники косились на него, но подходить не решались.

В голове эхом звучали слова Костыля: "Память о прошлой жизни. Имя, которое больше не нужно."

Броня. Это имя уже умерло в Пустоши. Что ещё он готов отдать за проход к северу?

Вечером он снова поднялся на стену. Дождь немного ослаб, превратившись в мелкую морось. Город-лабиринт терялся в серой дымке, сливаясь с низким небом.

Где-то там, на юге, остались могилы друзей. Химера, растворившаяся в воздухе Пустоши. Кардинал, погибший в радиоактивном пламени. Кроха с его мечтой найти выход. Все они отдали жизни за миссию, которая оказалась ловушкой.

А что если весь Мешок — ловушка? Огромный механизм, перемалывающий души и судьбы ради какой-то непостижимой цели?

— О чём задумался? — Седой подошёл неслышно, встал рядом.

— О доме. О том, что это такое.

Седой хмыкнул.

— Философия, значит. Ну, у нас тут просто — дом там, где тебя не жрут.

— А если серьёзно?

— А если серьёзно... — Седой затянулся. — Дом — это где ты можешь быть собой. Без масок, без игр. Где тебя принимают таким, какой есть.

— И для тебя это форт?

— Для меня — да. Я двадцать лет назад попал сюда. Было мне тогда тридцать, жена, дети остались по ту сторону. Первые годы только о них и думал. Искал выход, как все.

— И?

— И понял в какой-то момент — а что мне там делать? Двадцать лет прошло. Жена, поди, новую семью завела. Дети выросли, своей жизнью живут. А я... Я здесь свой стал. Форт защищаю, людям помогаю. Есть смысл, понимаешь?

Егор кивнул. В этих словах была своя правда. Но для него, Егора, этой правды было недостаточно. Что-то тянуло дальше, за горизонт, в неизвестность.

— Ты завтра уйдёшь, — сказал Седой. Не вопрос — констатация факта.

— Да.

— На север?

— Да.

— Что ищешь там?

Егор подумал.

— Не знаю. Может, себя. Может, ответы. Может, просто иду, потому что не могу не идти.

Седой кивнул.

— Честный ответ. Удачи тебе, Проводник.

Снова это слово. Проводник. Не Броня больше — то имя осталось в прошлой жизни, с человеком, который умер в Пустоши. Проводник — тот, кто ведёт. Но кого? И куда?

Твари на улицах продолжали свою вечную охоту. Но Егор больше не боялся их. Они были частью Мешка, как дождь, как серое небо, как бесконечный лабиринт улиц.

Как он сам.

***

Ночь пришла слишком быстро. Егор собрал немногие вещи — нож, верёвку, флягу с водой, сухой паёк на три дня. Оружие не брал — зачем?

Компас коменданта лежал в кармане, тяжёлый и тёплый. Стрелка дергалась беспорядочно, словно не могла выбрать направление.

Комендант вызвал его перед уходом. В кабинете было темно, серый свет едва пробивался сквозь окна.

— Так и не передумал?

— Нет.

Комендант выглядел так, будто и не спал. Под глазами тёмные круги, на столе — пустая бутылка и два стакана.

— Знаешь, я всё думал. О друге. О тех, кого Костыль водил. О тебе. — Он налил остатки из бутылки, выпил залпом. — Жаль, что уходишь. Такие способности пригодились бы форту. Возить грузы днём, разведка без риска... Мы бы могли наладить нормальную торговлю. Форт бы зажил...

— Простите.

— Да ладно. — Комендант махнул рукой. — Я понимаю. Если бы меня что-то так звало... Наверное, тоже не удержался бы.

Он встал, подошёл к сейфу. Достал небольшой мешочек.

— Держи. Рад камни. Пять штук. Всё, что есть в форте. Если Костыль говорит правду про север, обычные камни там не работают. А эти... может, помогут.

— Я не могу...

— Не начинай. — Комендант прервал его жестом. — Считай, это плата за информацию, которую принесёшь. Если вернёшься.

Он вернулся к столу, но садиться не стал.

— И ещё. Помнишь, я говорил про компас? Что он показывает дорогу