Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест
В прошлом году я рисовал три рубля и рубль, за что вызывали в школу родителей… Да… Копировал я хорошо тогда, а сейчас мои способности значительно улучшились. Теперь я мог нарисовать окружность сплошной линией, не отрывая ручку от листа бумаги. Я не только видел контуры линий и рисунков, но и мои занятия нейромоторикой позволили лучше контролировать импульсы. Голова стала жёстче и четче управлять мышцами. А может и не голова, а, как сказал «внутренний голос», моя ментальная матрица. Хотя, что такое «ментис», как не разум? Или разум – он не в мозге? Когда человек стал разумным, что с ним произошло? Был мозг и вдруг… Что случилось? Усложнились нейронные связи?
Сначала и существ появились хорды, потом нервные узлы органов, потом на базе центра обработки вкусовой, зрительной и звуковой информации, развился мозг. Центр принятия решений в нём конечно, но, иногда, кажется, что подсказки приходят извне. А «предок» сказал, что он сам вообще находится не в мозгу, а вокруг тела. Вот и думай, что главнее ум, разум или «заразум»? Хе-хе…
Куратор выглядел лет на двадцать пять. Прикинув сроки выслуги лет, я назвал его: «товарищ старший лейтенант» и понял, что «попал в точку». Он сначала «завис», как говорил мой «внутренний голос», а отвиснув, очень серьёзно сказал:
- Не называй меня так больше. Даже в шутку.
Потом, подумав немного, произнёс:
- Ты не по возрасту разумен, а потому буду разговаривать откровенно. Твоё выздоровление и восстановление после долгой комы, настолько сильно выходит за рамки статистики, что за тобой решили присмотреть. Ты и раньше выделялся нестандартным поведением и способностями, как видно из твоей характеристики, а теперь и подавно. И не понятно, то ли у вас тут аномальная зона, то ли что-то ещё… Ты дружил с Дряхловым. Тот тоже талантливая личность. Ты талантлив по-своему, он - по-своему… Но ведь талантлив же! Такого не выдерживает никакая статистика. Два гения на одном квадратном метре? Такого не бывает.
Я молчал и слушал. Молчал и удивлялся. Удивлялся услышанному и удивлялся тому, что «предок» внимание ко мне системы государственной безопасности предвидел и предсказал. Умный, зараза!
- Что скажешь? – спросил куратор, глядя мне в лицо.
- Я? – удивился я. – А что я должен сказать? По поводу гениальности? Чьей? Своей или Женькиной? Про Женькину, я не знаю. У него и брат, и отец, говорят, тоже были умными. Я за ним раньше гениальности не замечал. Его словно током стукнуло. Как утонул, так и началось. Как кто в него вселился… А про свою гениальность… Не мне судить. Я и раньше рисовал. Вы же сами говорите, что я – не стандартный уже раньше был. А мне кажется, - все люди нестандартные.
- Как ты научился так рисовать?
- Э-э-э… Понимаете, я рисовал так себе. А когда восстанавливал подвижность рук, стал тыкать карандашом, чтобы развивать моторику. Ну и получился рисунок. А со штриховкой у меня всегда было слабо. А тут… В общем, нашёл свой стиль, как сказал папа.
- А с запоминанием? Ты ведь в отличники выбиваешься.
- Никуда я не выбиваюсь. Память лучше стала. Папа говорит, что «всю дурь из головы выбило», но он не прав.
Я засмеялся.
- Почему не прав?
- Ха-ха… Да, потому, что дури там ещё много. Просто у меня там, в голове, и вправду, словно легло всё ровно.
Я выдавал версии, ранее подготовленные «предком», видел, как они «проходили» и снова удивлялся его уму. Или разуму?
- А со стендом… Просто захотелось реализоваться. Мне нравится Херлуф Битструп. У нас четыре его книги с рисунками. И там есть именно политические карикатуры. Вот и мне захотелось поподражать. Раньше я срисовывал его картинки, а теперь рисую свои. Не плохо ведь получается?
- Неплохо. Очень неплохо. По мне, так просто замечательно!
- Ну, ладно… С этим всё понятно. А вот скажи ка мне Мишка, ты Павла Судоплатова знаешь?
Я удивился названной фамилии. Я её сам не знал, но в памяти «предка» она значилась. Уважаемая им фамилия. Но называть её я не мог. Павел Анатольевич в пятьдесят восьмом году был репрессирован и только в шестьдесят восьмом вышел по отбытию срока. Сейчас он занимался литературной деятельностью, но этого я, как «нормальны» школьник не мог знать. Поэтому я и сказал:
- Не знаю.
- Хм! А он, похоже, тебя знает.
------------------------------------------
[1] ДВПИ – Дальневосточный политехнический институт.
[2] Тихоокеанский филиал Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО) — крупный научно-исследовательский центр на Дальнем Востоке России.
[3] ДЭСР – Дальэнергоспецремонт - Организация, обслуживающая энергетиков региона.
[4] 42-й отдельный морской разведывательный пункт специального назначения (сокращённо 42 ОМРПСпН, в/ч 59190) — разведывательно-диверсионное подразделение Тихоокеанского флота ВМФ СССР и ВМФ России, существующее с 1955 года. Относится к подводным диверсионным силам и средствам — подразделениям водолазов-разведчиков советского и российского флота. Штаб находится в бухте Холуай острова Русский, поэтому этот разведпункт иногда упоминается в СМИ как подразделение спецназа «Холуай».
Глава 24
- А кто это?
- Да, ладно. Человек один. Не знаешь и не знаешь.
- Ну, так не честно, - заныл я, изображая подростка.
- Придёт время – скажу, а пока ты мне скажи, зачем тебе скалолазание?
- Как, это зачем?! – удивился я. – Для тренировки тела. Чем-то мне заниматься надо! Не камни же ворочать? Как некоторые чудаки на том же «Диване».
- Что за чудаки?
- Да, кто их знает? – дёрнул плечами я. – Есть там непонятная группа молодых людей, которые камни переносят с места на место. Так, камни округлые, волнами затёртые, но есть большие, такие, «окатыши». Килограмм по двадцать.
- Прямо – окатыши? – удивился куратор. – Это у вас там такие волны бывают, что такие камни катают?
- Бывают, - вздохнул я. – Сядешь наверху на полочке и смотришь, как море под ногами кипит, и грохот такой стоит от перекатывающихся валунов, что страшно становится. Мы в том году летом ночевали на скале в гамаках, а
