Жрец Хаоса. Книга VII - М. Борзых

Я услышал стоны боли, которые тут же отозвались во мне горечью и желчью. Где-то совсем рядом умирали наши химеры. Чуть в стороне на таких же изорванных плащах лежали бабушкины химеры. Причём вид у них был ненамного лучше, чем у Светлова, они буквально распадались на глазах. Не знаю как и почему, но я чувствовал их боль. Даже не представляю, что должна была сейчас ощущать бабушка, и как она умудрялась сохранять концентрацию при таких воздействиях, но её дрожащие руки продолжали вычерчивать сложнейший конструкт. Срывающимся осипшим голосом она даже поторапливала своих помощников:

— Скорее! Иначе он отдаст богам душу до того, как мы сможем использовать его смерть на благо империи.

Я не удержался и подошёл к расстеленным на песке плащам и коснулся кожистой головы одной из умирающих химер, пытаясь поддержать её в смерти и забрать всю её боль. Если бабушка не могла этого сделать, то я решил сделать это за неё.

Стоило моей эфемерной ладони коснуться химеры, как та взглянула на меня осмысленным благодарным взглядом, а после попросту рассыпалась в прах. Я повторил прощание ещё с девятью химерами, и все они, как одна, будто видели меня и понимали, что я делаю, прощаясь со мной.

Что это были за химеры… Они были отчасти похожи на летучих мышей с огромными кожистыми крыльями и крепкими цепкими лапами. Чуть приглядевшись, я понял, что следы от когтей этих лап остались на плечах и предплечьях у Светлова. Судя по всему, бабушка отправила наших химер вытащить эту скотину откуда-то, и из-за этого пострадали и химеры, и он. Но всё-таки она его вытащила, а он, тварь, таким способом ей отомстил, устроив охоту на весь её род. Во мне всколыхнулась волна не просто злости, а ненависти.

— Неблагодарная ты тварь.

Но моё внимание, кроме криков бабушки, постоянно поторапливавших остальных участников ритуала, привлекла и зелёная стена на горизонте. Напротив неё выстроилось несколько одиноких фигур, протянувших руки в её сторону. Судя по белёсым потокам, исходящим из их ладоней, это были маги воздуха, удерживающие накатывающую зелёную волну некой дряни, скорее всего, ещё и отравленной. Я предполагаю, что именно оттуда химеры вытащили Светлова. За валом этой ядовито-зелёной херни виднелась приземистая башня с острыми зубцами и толстыми кусками стен, как у пограничных застав. Чем дольше я вглядывался, тем больше подробностей проявлялось: с двух сторон от нас виднелись отроги гор. То есть в жертву Светлова приносили, пытаясь перекрыть проход в долину и силой запечатать проход.

Я вернулся к Светлову, от которого остался практически один скелет, и тот уже начинал оседать трухой на окровавленный плащ. В момент, когда грудная клетка Игната Сергеевича в последний раз попыталась подняться и сделать вдох уже несуществующими лёгкими, то ли по инерции, то ли ветер качнул её вверх, из его тела ввысь взметнулся просто огромнейший столб сапфирового света. Ядовито-синий, выжигающий взгляд гриб накрыл сразу же всю долину, словно зонтиком. Один из секторов синевы упёрся в болотную хмарь, маги же, до того удерживающие вражескую волну, осели обессиленными на месте, даже пытаясь спастись от яркого, режущего глаза света.

Уж не знаю как, но мне удалось взглянуть в последний раз на тело Светлова, чтобы заметить, как в этот момент его покидала душа. М-да, таких эффектов я не ожидал увидеть. Души же вроде бы только маги смерти могут видеть… Хотя… может это я как автор кошмара имею более расширенные возможности?..

В любом случае душа патриарха бесновалась со страшной силой. Я даже слышал его яростные, полные отчаяния, крики:

— Нет! Не может быть! Я не могу умереть! Амулет! Я… Я выжил! Этого, этого не может быть! Это не я, это не со мной! Амулет! Свет меня спас! Амулет уничтожьте!

Я нахмурился, разглядывая дымку его души. На шее у Светлова арканом затянулась удавка, вроде той, что сжимала горло у Юмэ. Конец этой удавки уходил явно сквозь и лазурную, и зеленоватую облачную пелену — туда, откуда накатывала хмарь. Душу патриарха кто-то заарканил клятвой и утаскивал в уплату после смерти. Кто? Какой-то Свет, о котором кричал Светлов? Пустота? Или уто-то ещё?

Но додумать эту мысль мне не дали, ведь кто-то из магов смерти принялся остервенело копаться в золе, оставшейся от тела Светлова. Обнаружив трузу горного хрусталя на кожаном ремешке, маг смерти переломил его, прикрывая лицо рукой.

Амулет вспыхнул белоснежным светом. И как будто время повернули вспять — на скелете Светлова вновь начали нарастать мышцы, нервы, кожа и даже волосы. Я успел насмотрелся при создании химер, как это выглядит, так вот, Светлов с помощью амулета полностью воссоздал своё тело. Единственное, что источник у него был слабоват по сравнению с тем, что был, — мощности амулета не хватило, чтобы полностью вернуть былое могущество патриарху.

Маг смерти сориентировался быстро. Использовав изумрудную плеть своей силы, он перехватил душу Светлова и без церемоний затолкал её обратно в быстро восстанавливавшееся тело. Ему пришлось какое-то время потягаться с неизвестным, перетаскивая душу Игната Сергеевича, словно канат. Но Керимов справился. Цвет его магии был значительно насыщеннее, чем у Мурада и Селима, да и толщина плети вызывала уважение. Там не плеть была, а витой корабельный канат. Видимо, бывший патриарх рода Керимовых имел десятый полновесный ранг, а не восьмёрку, от которой принято было отсчитывать статус архимага.

Отчего-то меня коснулась грусть. А ведь еще полсотни лет назад Чёрная сотня была монолитом. Без раздумий и бабушка, и Керимов бросили все силы, спасая Светлова. Когда всё успело так перемениться?

От дальнейшего просмотра чужого кошмара меня отвлекло чувство тревоги, заворочавшись где-то в груди. Я сконцентрировался и попытался выбраться из чужого кошмара. Раньше мне это удавалось. Правда, раньше я мог воздействовать на реальность сна, помогая хозяевам кошмаров. Сейчас же мне, напротив, хотелось сделать для Светлова какую-то гадость, тем более что эта сволочь явно заслуживала всего того, что с ней происходило. Поэтому, задавив в себе желание сразу же покинуть кошмар, я дождался, пока он вновь пойдёт на второй круг, и что есть силы сдёрнул с запястья Игната Сергеевича тот самый амулет, который вернул его к жизни. Его хрипы ужаса были усладой для моих ушей.

— Мучайся, тварь, мучайся, мучайся так, как мучалась моя мать! Мучайся так, как мучилась моя бабушка!