Ловкач - Ник Перумов

Да, она была здесь. Тонкая, почти неощутимая вибрация — не просто ментальная, нет. Это было что-то глубже, сродни дыханию самого Астрала. Не давление, не случайный всплеск силы, но именно дыхание — ритмичное, узнаваемое.

Сила.

Та, что у Шуйского остановила толпу. Та, чьи волны я уловил на другом конце города.

И в этот миг всё вокруг словно приглушилось — ветер стих, шум улицы угас.

Я знал такие мгновения — когда стены между мирами становятся тоньше.

У настоящих менталистов они случаются в бою. У избранных — в молитве. А у неё это было получалось естественно. Она сама словно постоянно была на полпути в Астрал, сама истончала преграду меж реальностью и тонким миром.

Я вглядывался, стараясь понять. Сила, что шла от неё, была странной — не хищной, не разрушительной, но живой, упругой. Сила защиты, не нападения.

И главное — без тени страха.

Мне следовало уйти. Менталист её уровня может уловить даже наблюдение. Но я медлил. Любопытство сильнее осторожности.

Кто она? Может, она — ошибка, выброс, побочный эффект старого Узла?

Я вспомнил разлом, ту тварь-змею, тянущуюся из глубин, и невольно усмехнулся.

Пожалуй, всё слишком точно совпало, чтобы быть случайным.

Разлом, книга, всплеск силы, девушка.

Астрал никогда не бывает настолько щедрым без причины.

Да, она сейчас там, в этом доме. И не подозревает, что сейчас к её приюту пришёл тот, кого называют Ловкачом, — с руками, испачканными не только в пыли этого города, но и в крови других миров.

— Значит, вот ты какая, — пробормотал я едва слышно. — Светлая. И упрямая.

Смешно. Та, кто остановила бойню, и тот, кто когда-то сам устроил такую же — ну, почти.

Мы стоим по разные стороны одного разлома.

Теперь же мне надлежало вернуться обратно. Как бы там бедолага Сапожок и впрямь не спалил все книги с перепугу.

…До моего убежища на Обводном я добрался, как обычно, сменив нескольких извозчиков.

И точно — Сапожок встретил меня внутри, бледный и дрожащий.

— Дядя Ловкач! Ты вернулся!

Только тут я вспомнил, что ведь велел ему сидеть у бабы Веры.

— Савва, а ты почему здесь? Тебе что было велено делать?

Он понурился.

— Дык, дядя Ловкач, ты сказал — спали, мол, книги, если не вернусь…

— И ты решил, что уже пора?

— Нет. Просто невмоготу уже стало. Да и Марья-Искусница явилась, выспрашивать начала… Я, конечное дело, ничего не сказал… И не бойтесь, дядя Ловкач, она меня не выследила. Я подвалами уходил да чердаками.

— Молодец, — сказал я. — Книги, слава всем силам, жечь не придётся.

Савва обрадованно кивнул, и в этот миг в дверь постучали. Сильно, резко, уверенно.

Только этого мне и не хватало.

— Ловкач, открывай. Я знаю, ты здесь. Не ерепенься, не таись. Поговорить надо.

Будь я проклят, если голос этот не принадлежал Мигелю.

От автора:

Катастрофа Бронзового века. Первая глобальная система торговли рухнула под напором стихии и войн. А ведь все еще можно спасти… https://author.today/work/425225

Глава 23

Дождь и псалом

Я кивком отправил Сапожка к шкафу, в котором начинался подземный ход. Мальчишка юркнул внутрь и замер, прикрыв за собой дверцу. Я поставил на пол ведро — так, чтобы при толчке оно с грохотом полетело и Савва понял бы, что надо уходить немедля.

Откинул щеколду.

Мигель вошёл так, будто возвращался к себе домой: снял шляпу, лёгкое летнее пальто, отряхнул дождевые капли, поводил взглядом по углам — быстро, профессионально — и усмехнулся.

— Добрый вечер, господин Ловкач. — Не снимая перчаток, опёрся о спинку стула. — Рад, что вы оказались понятливы, а также вежливы и предусмотрительны. Оба качества редки.

— Чем обязан приятности? — я не предложил присесть.

— Начнём иначе. — Он чуть наклонил голову. Ну чисто светский денди, а не бандит из Вяземской лавры. — Вы догадались, как я нашёл ваше убежище?

— Допустим, догадался. — Я выдержал его взгляд. — Допустим, мне всё равно, как именно. Выйти я могу в любой момент. И спалить вас — тоже.

— Верю, — без тени вызова сказал Мигель. — А всё же отвечу, из тщеславия. Вы приметный человек, господин Ловкач. На вас обращают внимание. И мне достаточно было поспрашивать людей, обретавшихся в районе пересечения Забалканского проспекта с Обводным каналом, чтобы в конце концов наткнуться на тех, кто вас видел. Дальше уже дело техники. Проверка по планам домов, хранящимся в городской управе, разговоры с дворниками — эти всегда всё знают — и voila! Пожалуйте бриться. Я тут.

— Настоящая «мундирная поэзия», — сказал я. — Но это вы своему начальству докладывайте, не мне. Давайте к делу, господин Мигель. Вы меня нашли, прекрасно. Что дальше?

Он сел сам, не дожидаясь приглашения, положил шляпу на колени.

— Что дальше? А вы не поняли? У вас есть что-то, чего не должно быть ни у кого в этой столице. Это раз. Два: вы уже поняли, что решивших поохотиться на вас бояр решили отвлечь — Шуйские, Куракины, пожар, крики, ну, помимо рутинной работы с этими аристо. Три: у охранного отделения с завтрашнего утра план зачисток по адресам, где могут всплыть «документы и предметы особой силы». То есть то, что вам удалось стянуть из архива. В списке — ваша Вяземская лавра и пара мест, с которыми вы уже пересекались.

— Кто списки писал? — спросил я. Пусть он болтает, пусть говорит как можно больше — мне нужна информация.

— Не я, — мягко ответил Мигель. — Но я их видел.

— То есть вам их показали.

— Так тоже можно сказать, господин Ловкач. Но вы должны помнить следующее — один неглупый князь — Аркадий Голицын — надоумил враждующих князей помириться. Куракины поехали к старику Шуйскому,