Портфель точка два - Владимир Сербский

— Не, — к удивлению, отказалась девчонка. — Хочу пломбир в ведерке.

Транспортные узлы всегда сопровождаются злачными местами, и стеклянный сарай на краю летного поля с гордой вывеской «Аэровокзал» не стал исключением. В видимой близости теснились разнообразные ларьки, за пыльным сквериком у палаток дымились мангалы.

Печальная картина не вызвала воодушевления. Беседин вздохнул:

— Быть может, проще заглянуть в ближайший супермаркет?

— Я тоже так думаю, — Саша озабоченно вертела головой. — Степа, мне не по себе.

— Опять чуешь опасность? — всполошился он. — С чего вдруг?

— Зябко… — ей явно хотелось натянуть юбку на колени.

Но вместо юбки на ней красовались коротенькие шорты. И сделать подобное они не позволяли.

— Ты чего? — Беседин посмотрел в безоблачное небо. — Лето во дворе!

— Зябко от взглядов, — пояснила она. — Неприятно. Такое ощущение, что со всех сторон смотрят.

Таксисты в самом деле откровенно пялились сзади.

— Да, липкие взгляды, — пришлось признать ему. — Но не стрелять же их? Тем более что шорты хорошо сидят. И блузка замечательная. Да плюнь ты, не обращай внимания.

Степан попытался притянуть девчонку, но та отстранилась.

— Степа, не надо. Ты отличный друг, из беды выручил. Только учти, в самолете ничего особенного не было! Так, минутная слабость. В общем, забудь, — припухшими губами она улыбалась как ни в чем не бывало. — Забудь, и все!

— И все⁈

— Надо отсюда линять, зеваки достали, — девчонка махнула рукой.

Летевшая мимо маршрутка с визгом остановилась. На борту краснела надпись «Ашан».

— Поехали?

— Ай, красавица! — вывернув шею, чернявый водитель автобуса сверкнул золотозубой улыбкой.

В его глазах явственно читалось желание выскочить, чтобы помочь красавице «зайти», но долг рулевого пересилил. Завистливо глядя, с каким вниманием Степан подсаживает свою даму на высокую ступеньку, скособоченный джигит со скрежетом включил передачу. Пришпоренный «фордик» резво скакнул в левый ряд, и поток возмущенно загудел, но это было уже далеко позади.

— На дорогу смотри, — сварливо заметил Беседин. — Проезд нынче почем?

Чего-то буркнув, чернявый гонщик хрустнул позвонками, неохотно возвращая голову в стандартное положение, однако глаза продолжали пялиться в зеркало. Пришлось Степану, придержав девчонку за талию, передвинуться вперед — дабы загородить тому обзор.

— Чего куксишься? — шепнул в близкое ухо. И следом, сменив тон, злобно зыркнул в сторону водителя маршрутки. — Сделай потише!

Восточная музыка лилась из динамиков громким сладким сиропом. Водитель требование проигнорировал, крутя баранку. Этот джигит ловко вставлял скакуна в просветы потоков, и тот скакал — то влево, вправо.

Сашу качало. Она ступила ближе, оперлась о Степин бок:

— Извини, я перетрусила. Потом расслабилась, потом поддалась…

— Ну, расслабилась — понятно, — он придвинулся ближе. — А перетрусила чего?

— Так самолет же, Степа! Посмотрела в окно и сразу поняла: удрать не смогу. В полете я стала обычным человеком. Оказывается, быть щепкой страшно!

Беседин прищурился:

— А мне казалось, что в конце пути ты успокоилась.

— Степа, я кругом была неправа. Давай оставим все как есть, а?

— Это как это?

— Послушай, ты классно устроил праздник в этом мире. Вместо другого, что наверняка ждало в специальной лаборатории ФСБ. Никогда не забуду доброе дело, бог свидетель.

— Да ладно тебе! — он переложил руку плотнее.

Девчонка смотрела в сторону, однако не оттолкнула, руку с талии не убрала:

— Нет, все было здорово, но история с твоим портфелем подходит к концу.

— Да не мой это портфель! — моментально вскипел Беседин.

— Не твой, — согласилась она. — Конечно.

— Слава богу.

— А кто спорит? В общем, опасности для тебя не вижу, скоро вернешься домой. А я уйду в свой мир. И ничего у нас быть не может.

Сладкоголосый восточный тенор продолжал взывать к своей «джане». Динамиков в салоне было много, и призыв тек со всех сторон.

Степан поморщился:

— Вот так, значит. Хм… Как в море корабли? Ладно. Пойдем домой, под телевизором заснем без сновидений, — он подозрительно легко соглашался прямо в розовое ушко. — Как скажешь. Но для начала давай заглянем в «Ашан».

— Хорошо, Степа, — кивнула она.

Беседин повернулся к водителю, чтобы рявкнуть:

— Командир, ты сделаешь, наконец, тише⁈

Сильно небритый парень, сидевший возле гладкого Сашиного бедра и поедавший глазами эту красоту, начал подниматься:

— Э, зачем так сказал? Зря сказал! Аслан, не надо сделаешь тише!

Водитель поступил своевольно — он щелкнул тумблером. Безо всякой паузы сладкий восточный тенор сменился бесстрастным женским голосом:

— Следующая остановка конечная, гипермаркет «Ашан». При выходе из салона не забывайте свои вещи. Обнаружив подозрительные предметы, сообщайте об этом водителю…

Дальнейший рассказ о чудесах и достопримечательностях торгового комплекса Степан не дослушал. Выйдя на тротуар из распахнувшихся дверей, он подал даме руку. Благодарно улыбнувшись, Саша невесомо спрыгнула следом. Отойти от остановки удалось всего на несколько метров, когда сзади раздался грозный голос:

— Э, мужик, постой, да? Нада гаварить.

Степан обернулся. Сильно небритый парень, подпираемый таким же неухоженным товарищем, закатывал рукава и многозначительно ухмылялся. Обильная растительность на его предплечьях только подчеркивала мощность мускулов. Двойник небритого пассажира так демонстративно к драке готовиться не стал. Поймав взгляд Беседина, он черканул себя по шее ладонью. Характерный жест… Как же они достали!

Покинувшие автобус люди старались смотреть в сторону, двумя ручейками обтекая образовавшийся островок.

— Ты мне активно не нравишься! — небритый парень завел старую как мир пластинку.

Он еще что-то хотел изречь, однако закончить мысль не удалось. Степан даже пистолет из подмышечной кобуры выдернуть не успел. Только начал расстегивать курточку, когда Саша опять, в который раз, вылезла поперек батьки в пекло.

— С быками у меня разговор короткий, — заявила она в движении, без паузы нанося удар ногой с разворота.

Небритого парня снесло на товарища, они оба рухнули на тротуар с ощутимым грохотом. Так решительно падает только телеграфный столб, сбитый пьяным трактористом.

Ничего себе ударчик! Степан частенько наблюдал подобные приемы в боевиках, где мастера уровня Жан Клод Вандама постоянно их исполняют. «Уширо маваши гери», вот как называется эта оплеуха подъемом стопы. А боец, принявший на себя удар в голову, гарантированно попадает в нокдаун. Но одно дело, когда финт ботинком делает накачанный Ван Дам, и совершенно другое — девчонка в босоножках. Обувка не та, масса тела маловата. Так что никто не помер.

Приятель говорливого парня вяло копошился под бездыханным телом, ухо которого увеличивалось на глазах, наливаясь багровым цветом. Водитель маршрутки, забыв про пирожок, пялился в раскрытое окно, демонстрируя за отвисшей челюстью все свои четыре золотых зуба.

— Послушай, самурай, — укоризненно прошипел Степан. — Опять за свое… Не стыдно?

— А что? Вот нечего было глазеть на мои ноги, — темные глаза сверкнули яростью. — Дырку уже провертел, хам трамвайный.

И она устремилась к торговому центру, ухватив