Тактик.2 - Тимофей Кулабухов

Мы, остатки моего героического отряда, могли наконец перевести дух. Я видел, как гномы опускаются на пол, многие просто скупо и стоически плакали — от усталости, от облегчения, от горя по погибшим товарищам. Победа… Да, это была победа. Но какой ценой!

Когда первые отряды Фольктрима пробились к нам, я увидел молодого короля. Он был в полном боевом облачении, его лицо было перепачкано кровью и копотью, но глаза горели триумфом. Увидев меня и пленного Гхырра, он на мгновение замер, а потом на его лице отразилось такое облегчение, что я понял — он действительно боялся, что это ловушка.

— Рос! — он бросился ко мне, сжимая мои руки. — Ты… вы… вы сделали это! Дикаис был с вами!

Я только кивнул, сил говорить почти не было. Вокруг нас громоздились горы трупов — своих и чужих. Воздух был пропитан смертью. Горький вкус победы. Очень горький.

* * *

Прошло ещё несколько часов, прежде чем орки разбежались из окрестных туннелей.

Король Фольктрим отбыл зачищать туннели, хотя какое-то время пробыл в термах и тоже, как и остальные гномы разглядывал фрески на стенах и потолке залов.

Король орков Гхырр Кривозуб сидел всё так же, привязанный к столбу, но теперь его охраняла дюжина отборных гвардейцев Фольктрима. Он молчал, его взгляд был устремлён в одну точку. Он понимал, что его ждёт. Неминуемая и, скорее всего, очень мучительная казнь. Гномы не прощают таких врагов. И я не собирался вмешиваться. Он получил по заслугам.

Когда я подошёл к нему, он поднял на меня свои глаза. В них уже не было ни ярости, ни гордости, ни хитрости. Только какая-то глухая, всепоглощающая усталость и отчаяние.

— Человек, — хрипло проговорил он. Его голос был едва слышен.

Я молча смотрел на него. Что он ещё мог сказать? Просить о пощаде? Бесполезно.

— Я знаю, что меня ждёт, — продолжал он, не отводя взгляда. — И я не буду просить о жалости. Я её не заслуживаю. Но… — он запнулся, и в его голосе прорезалась какая-то странная, почти человеческая нотка. — Я прошу тебя об одном.

Я молчал, хотя и показывая, что слышу его.

— У меня… у меня в тайной пещере, далеко отсюда, на юге, за Перевалом Чёрных Скал… остались жена и маленький сын. Ему всего пять зим. Они ни в чём не виноваты. Они даже не знают, что такое война, — он тяжело сглотнул. — Сделай так, чтобы их не тронули. Я скажу тебе, где их найти. Только… дай мне слово, что они будут живы. Если в тебе… если в тебе есть хоть капля… чести.

Я молча смотрел на него. Враг. Убийца. Чудовище, ответственное за смерть тысяч гномов и людей. Но сейчас передо мной сидел не только король орков, но и отец. Отец, который знал, что умрёт, и пытался спасти своего ребенка.

Просьба врага. И очень неудобная просьба. Что я должен был ответить? Что я мог сделать? И хотел ли я вообще что-то делать для него?

Мысли метались в голове, как обезумевшие белки. С одной стороны — справедливость, месть, ненависть. С другой — ребёнок. Невинный ребёнок. И это дурацкое слово «честь», которое он так некстати упомянул.

Я продолжал молча смотреть на Гхырра, чувствуя, как на меня давят взгляды десятков гномов, ожидающих моей реакции. И я не знал, что им сказать. Я не знал, что сказать самому себе.

Мой взгляд скользнул по толпе пленных орков, которых гномы уже начали сгонять в один из боковых туннелей, чтобы они были под присмотром. Опять-таки, на короткий момент гномы посчитали, что раз тут их король, то это — основная база.

Толпу орков ввели и усадили у стены. Гномы с пленными не церемонились. И тут… что-то знакомое мелькнуло в этой толпе. Знакомая рожа. Присмотревшись, я узнал его. Тот самый орк, которого мы с Зобгином и Брором взяли в плен в осажденной башне. Гррхаш, кажется, его звали. Тот, которого я допрашивал и отпустил, сдержав слово.

Он тоже узнал меня. Его глаза, и без того полные страха, расширились ещё больше. В них читалось узнавание, ужас и… что-то ещё. Какое-то странное, почти собачье выражение. Не то чтобы уважение, но что-то близкое к этому. Удивление, смешанное с проблеском надежды?

«А вот это уже интересно, — мелькнула мысль. — Кажется, у меня появился неожиданный свидетель».

— Эй! Зобгин! — крикнул я, указывая на Гррхаша. — Приведи ко мне нашего старого приятеля!

Зобгин явно не помнил его морду, но безошибочно выдернул орка из толпы и подтащил ко мне. Гррхаш дрожал, как осиновый лист на ветру, и старался не смотреть мне в глаза.

— Помнишь меня, орк? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более бесстрастно.

Он судорожно кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо. А теперь посмотри на своего… бывшего короля. — Я кивнул в сторону Гхырра, который с недоумением наблюдал за этой сценой. — И расскажи ему, как мы с тобой познакомились. И чем это знакомство для тебя закончилось. Не ври. Я этого очень не люблю.

Гррхаш сглотнул, перевёл испуганный взгляд с меня на Гхырра, потом снова на меня. Гномы вокруг затихли, с любопытством ожидая, что будет дальше.

— Я… я был в дозоре… у старой башни… — начал он, его голос дрожал и срывался. — Нас было четверо… Мы… мы попали в засаду… Трое моих товарищей… их убили… А меня… меня взял в плен… он, — Гррхаш ткнул дрожащим пальцем в мою сторону.

— И что было дальше? — подбодрил я его.

— Он… он допрашивал меня… — Гррхаш говорил тихо, но в наступившей тишине его слова были слышны отчётливо. — Но не пытал. Спрашивал про наши силы, про планы… Я… я сначала молчал… Но он… он говорил на нашем языке… на языке Истинных Воинов… И он… он обещал мне жизнь, если я скажу правду.

Гхырр слушал, его широкие ноздри раздувались, а маленькие глазки недоверчиво щурились.

— И что же? Ты поверил ему? Человеку? — прорычал он, обращаясь к Гррхашу.

— Я… я не знаю… — пролепетал тот. — Но… он исполнил своё обещание и отпустил меня. Просто отпустил. Хотя мог убить. Легко. Как тех троих, — Гррхаш поднял глаза на Гхырра,