Ведьмин кот - Дана Арнаутова
— Барон Жермон поехал на войну… — пропел Свен. — Ваша милость, а можно еще разок? Я быстро перейму!
— Да сколько угодно, — разулыбался Ясенецкий, так что Видо невольно припомнил слова Фильца о том, что ведьмак подозрителен именно своим легким нравом и умением вызывать симпатию. — Барон Жермон поехал на войну…
Глава 22. Неукротимый ежик и разговоры по душам
— Герр Ясенецкий, у вас никогда не было лошади?
— Заметно, да? — улыбнулся Стас.
Под руководством Йохана он только что расседлал свою кобылу, старательно вытер ей спину специальной тряпочкой и снова дал бы сухарь, но они закончились. Впрочем, здесь, на постоялом дворе, можно пополнить запас, но уже не бесплатно, конечно. Это сказал Йохан и посоветовал не слишком баловать гнедую, а то лошади быстро привыкают к хорошему и начинают капризничать.
Как можно не баловать лошадь, Стас не понимал! И хотя аргументам внял, но пообещал гнедой, что носить ей сухари не перестанет, просто будет делать это умеренно.
— Я помню, что вы рассказывали о механических экипажах своего мира и… педальных конях.
Пока рейтары обедали во дворе, за длинным столом, где могли рассесться человек двадцать, Моргенштерну, капитану и Стасу накрыли ужин в зале на нижнем этаже. Хозяйка, полноватая крепкая женщина в длинном темном платье, чистом белом переднике и чепце, появлению герра патермейстера искренне обрадовалась и обслуживала гостей по высшему разряду — судя по суматохе, которая поднялась среди прислуги.
Комнаты для ночлега спешно убирали заново, постели перестилали бельем получше и взбивали подушки, а воду для умывания подали в жестяном тазу вместо общей деревянной кадушки. Правда, поливать себе пришлось ковшиком над бочкой, зато девчонка из прислуги принесла мыло и чистое полотенце — одно на всех!
«Герр котермейстер — вип-клиент, ну и мы заодно с ним, — отметил Стас. — Интересно, здесь всех клириков так почитают или только тех, кто графского происхождения? Вот и тарелки не глиняные, как у парней во дворе, а беленькие, с голубой каймой. Приборы не серебряные, как в капитуле, а медные, с костяными ручками, зато начищены — аж горят. И скатерть только что достали, по не разглаженным квадратикам видно, как она была сложена, ну и главное, посреди стола хозяйка торжественно выставила самую большую роскошь — пару фарфоровых уточек, одну — солонку, вторую — перечницу. Только таблички „Закрыто на спецобслуживание“ не хватает, но сдается мне, что необходимости в ней нет, всем и так все понятно».
— У нас лошади — это очень дорого и сложно, — признался Стас, с интересом разглядывая вилку с резной рукоятью в виде рыбки. — В городе для них условий просто нет, если хочешь держать собственную лошадь — придется снимать ей место в конюшне за городом и ездить туда на машине, чтобы тренироваться или кататься. Ну, или арендовать для этого чью-то лошадь, так проще и дешевле.
— Ездить куда-то на механическом экипаже, чтобы кататься верхом… — задумчиво проговорил Моргенштерн. — Звучит несколько безумно, простите… Не могу даже представить подобного.
— У нас много того, что сложно представить, — согласился Стас. — Но, когда в детстве я мечтал вволю покататься на лошади, я как-то… не это имел в виду.
— Бойтесь своих желаний, — хмыкнул капитан, набивая трубку и убирая кисет с табаком во внутренний карман куртки. — Они иногда исполняются совсем не так, как мы хотим.
Стас мог бы многое сказать по этому поводу, но ему было откровенно лень спорить. К постоялому двору они добрались уже почти в сумерках, и это при том, что летом темнеет поздно, за целый день верхом он устал и теперь хотел нормально, не всухомятку, поесть, вымыться и лечь спать. Ну, еще немного поговорить с герром патермейстером, который сегодня рассказал столько интересного и наверняка может еще больше!
С первым пунктом уже все сладилось. Хозяйка лично принесла большую супницу, исходящую аппетитным паром, и принялась разливать первое. Горячая гороховая похлебка с копченостями не то чтобы примирила Стаса с окружающей действительностью, но прямо сейчас сделала эту действительность гораздо приятнее.
К похлебке полагались булочки, а на второе — вареная картошка с жареным салом и луком. Однако патермейстер от всего отказался. В обед, на коротком привале, он ел только хлеб с сыром, вежливо угостив колбасой Стаса и капитана, а сейчас попросил что-нибудь постное. Хозяйка сделала книксен и тут же принесла ему просто вареной картошки без сала, а к ней — стеклянный кувшин с молоком и серого хлеба, такого же, что отправился на стол к рейтарам.
— А разве молочное в пост можно? — удивился Стас, алчно поглядывая на сдобные булочки.
— У нас — можно, — слегка улыбнулся Моргенштерн. — Ваша Ортодоксальная Церковь гораздо строже в этом отношении, как мне известно. Вам в постные дни нельзя никакой пищи животного происхождения, кроме рыбы, да и самих постов больше. Но святая Ромейско-католическая Церковь, к которой я имею счастье принадлежать, молоко и яйца дозволяет, ограничивая лишь мясо.
— А для воинов так вообще делается послабление, — добавил капитан, обильно поперчив суп. — Господь велик в мудрости своей!
Сложив ладони, инквизитор прочел застольную молитву, и Стас, уже привыкший к этой процедуре, послушно перекрестился вслед за ним и капитаном. Сам он молиться, несмотря на великодушное разрешение делать это по-московитски, все еще никак не мог.
Ужинали неторопливо, но без разговоров — похоже, оба спутника устали не меньше Стаса. А на десерт вместо сладкого им принесли кота!
Здоровенного ветерана типичной «шпротной» окраски, серого в темную полоску, одноухого и с прищуренным подслеповатым глазом, а главное, без жетона!
— Вот, герр патермейстер, — сказала хозяйка виновато. — Недосмотрели, опять в подвале где-то потерял, паршивец. Уж сделайте милость, если можно!
Кот взирал на гостей хмуро, но из хозяйских рук не дергался, смирившись с неизбежным.
К удивлению Стаса, глянув коту в глаза, Моргенштерн прямо за столом достал из кармана дорожной сутаны жетон на веревочке и повязал на усатого безупречно отточенным движением пальцев — прямо чувствовалась богатая практика!
— Благодарствую, герр патермейстер! — просияла хозяйка. —
