Добытчик (СИ) - Громов Борис Николаевич
Старая хохма времен VHS-видео, когда то ли сценарист «Крепкого орешка — 2» ерунду написал, то ли переводчик, толком не разобрав сказанное героями фильма, от себя «перевел» описание пистолета «Глок», как: «Немецкий керамический пистолет Глок-7, который не видят металлодетекторы».
Прощание вышло немного скомканным, но оно и понятно: в мыслях отставной подполковник был уже далеко. Пожали руки, пожелали друг другу удачи. Станиславич обещал обязательно написать или позвонить, рассказать, как и что… И его старенький, но вполне бодрый «Патрол» выехал с пустой стоянки, на которой сейчас сиротливо стоят только «скромный» Машин «бумер», да наша разъездная «Гранта», разрисованная рекламой стрелкового комплекса.
Закрыв и заблокировав все входы и выходы, поднимаюсь назад в «тренерскую». Маша сидит на диванчике, поджав под себя ноги и зажав в побелевшем кулачке смартфон. Состояние у девушки — «вся в слезах и в губной помаде». Похоже, тут все плохо.
— Они не отвечают… — жалобно тянет она глядя на меня и громко всхлипывает.
Очень эмоционально, но осмысленной информации — минимум.
— Кто именно, Манюнь?
— Мама с папой…
Точно плохо дело.
— Так чего ж ты хочешь? Доминикана — она где? За три рубля на такси не доехать, — пытаюсь хоть немного разрядить обстановку я. — А снаружи — сама видела, что делается. Какой-нибудь ретранслятор в Питере вырубило, и все, хоть почтовых голубей через океан посылай…
— Думаешь, — снова всхлипывает она, — дело в этом? Думаешь, у них там не так, как у нас?
Если честно, я пока вообще понятия не имею, что думать. Ни про нас, ни, тем более, про страны заморские. В моей несчастной голове — натуральный винегрет. Еще пару часов назад все было отлично, а сейчас в Москве и Питере то ли очередная серия «Мировой войны Зет», то ли книга отличного, жаль уже умершего, фантаста начала двухтысячных с латиноамериканским псевдонимом… Но Машу нужно поддержать.
— Разумеется! Где Питер наш, а где Доминикана? Это ж вообще другое полушарие. У нас тут может ядерная бомба рвануть, а у них даже погода не испортится…
— Ну, да, наверное, — девушка все еще хлюпает носом, но слезы в глазах дрожать перестали.
Так, вроде градус напряжения в коллективе упал. Теперь нужно постараться хоть как-то прояснить обстановку. И Машу от плохих мыслей отвлечь, желательно, заняв при этом чем-то общественно полезным.
— Манюнь, ты только родителям звонила?
— Да, а что?
— А то, солнце моё, что пора нам попробовать понять, какого черта тут вообще происходит. Так что хватай телефон и начинай звонить. Всем подряд по телефонному списку контактов. Вообще всем, сверху вниз. Хоть друзьям, хоть коллегам, хоть в доставку суши. И если ответят — спрашивай, что и как у них там.
— А ты?
— А я — тоже самое, только по своему списку контактов. Просто если одна и та же чертовщина разом началась и в Москве и в Питере… Есть нехорошие опасения, что это что-то масштабное.
— Так может и Доминикана?.. — в глазах Маши снова заколыхалась вода.
— Не думаю, — стараюсь говорить максимально уверенно. — Это ж другая сторона «шарика». Тут уже не «масштабное» выходит, а натуральный всемирный апокалипсис. А такое только в кино и книжках бывает. Не знаю я примеров, когда внезапно писец приходит одновременно и вообще везде. Ту же Вторую Мировую взять: пока у нас — Сталинград и Курская дуга, в то же время где-нибудь на Кубе — самба-румба, ром и красивые мулатки с большими сиськами…
— Ой, вот кто про что, а Сирожа — про сиськи…
Надо же, даже улыбнулась! «Сережа — молодец».
Следующий час проходит в лихорадочных тычках указательным пальцем по сенсорам мобильного. Длинные гудки, мелодии, «абонент — не абонент». И вдруг чье-то сонное «Алло». Услышав человеческий голос, я от радости на диване подпрыгнул чуть не до потолка. Быстрые и сбивчивые извинения, попытка объяснить, что случилось… Потом — доказать, что я не пьяный и не накуренный. Кажется, доказал и убедил встать и залезть в Интернет. Большего сделать я пока не могу, но хоть какой-то шанс Ильюхе я дал. Как минимум, не выползет с утра из дома, позевывая и почесывая задницу. И не нарвется у подъезда на оголодавшую тварь, вроде тех, из телестудии или с Аничкова моста.
Маша с молчаливым вопросом глядит на меня.
— Илья, армейский сослуживец мой. Из Калязина, это в Тверской области, на Волге. Спал. Говорит, что у них все, вроде, тихо. Но сейчас он пойдет, посмотрит в окно и в Интернет залезет… Значит, есть все же места, где все спокойно. Ну, или хотя бы не так стрёмно, как у нас. У тебя что?
— Пока тишина везде, — девушка разводит руками.
— Абоненты все питерские?
— Нет, из Москвы пара знакомых еще. Но там тоже не ответили.
Стоп, а это, возможно, что-то да объясняет! У меня ни в Питере, ни в Москве, тоже никто трубку не взял. А вот Илья отозвался после четвертого гудка…
— Маша, не тратим время впустую! Крупные города — отставить, звоним в места попроще.
— В каком смысле? — она явно мою мысль не поняла.
— В самом прямом…
Идея у меня простая и незатейливая, но такие часто оказываются правильными Плюс, логика пусть и отставного, но бойца ОМОН, немного обязанного понимать в вопросе по роду службы. Москва и Питер — молчат? А вот Калязин ответил сразу. Сколько народу живет в том Калязине? Десять тысяч, пятнадцать? А в Москве? Вооот! Если это все же теракт, то его не могли провести сразу повсюду, в каждой деревне… Силы у тех, кто все это кровавое безумие спланировал и подготовил — не могут быть безграничны. В городах-миллионниках — еще вполне допускаю. Но их на всю Россию — полтора десятка, не больше. А вот в чтоб в каждом городке Мухосранске, в каждой деревеньке Верхняя Пердь — ни в жизнь не поверю. И значит звонить нужно как раз в такие места, где народу изначально живет поменьше.
И тут неожиданно запиликал мобильный. Входящий вызов, Станиславич.
— Серёга, слушай и не перебивай… — голос у него какой-то бесцветный, мёртвый, а на заднем плане слышен ритмичный гулкий грохот и странные, визгливые завывания. — «Сайгу» я тебе, видать, не верну. Мои — всё, не успел я. Только в квартиру вошел — кинулись разом, я еле выскочить успел и дверь захлопнуть. Сижу в подъезде, дыхание перевожу. В Питер даже не суйся, там живых нет. Я, считай, через весь город проехал. Ни одной живой души. Только эти твари. Их тут десятки тысяч, Серёг, если не сотни… И, такое ощущение, что накрылось там все разом, одномоментно и почти мгновенно. Никаких следов сопротивления. Разрушений — полно: аварии, пожары даже, а вот на попытку живых обороняться хоть где-то — никаких намеков вообще.
— Возвращайся назад, Игорь! — кричу я в трубку.
— Незачем мне возвращаться, Серёга. Вся моя жизнь, она тут, за спиной у меня в дверь колотится…
Охранник пару секунд помолчал.
— В общем, я сейчас отдышусь чуток, да и пойду домой… Люди вот в такое превращаться не должны… Так что, буду чистить. Начну со своих. Потом… Ну, если жив останусь, по соседям пройдусь… Ты адресок запомни, если что, тут где-нибудь твой «Яровит» лежать будет… Дом у нас большой, девять этажей, четыре подъезда… А, вот еще. Я Стасову «четырнадцатую» на съезде с КАДа видел. Возле поворота на этот новый торгово-развлекательный, ну, ты знаешь, который год назад открылся… В отбойнике торчала. Сам не остановился, домой спешил… А может струсил просто. Сейчас вот жалею. Ты это, если будешь рядом — погляди, что там и как. Если выйдет, хоть похорони пацана по-людски. Думаю, в ближайшее время это очень мало кому светит… Всё, Серёга, прощай и не поминай лихом.
И всё. В трубке — тишина, в голове пусто. Попытался перезвонить — «Аппарат абонента выключен…». От того, как просто и обыденно человек ушел умирать, от того, как именно он мне об этом сказал — стало по-настоящему жутко. Куда страшнее, чем когда измазанных кровью каннибалов на экране видел.
— Серёжа, случилось что-то?
