Восход Сириуса, часть 2 - Битва за хрустальный гроб - Людмила Владимировна Белаш
Трепещущая Маха поднялась, машинально оправляя платье. Опять кот! При мысли о серо-пушистом тиране воля покидала её, ноги слабели и руки дрожали, кожу покрывал потный блеск. Подсказанный Ромой приём не срабатывал; кот нисколько её не боялся, он урчал, подкрадывался и…
Шершавый язык вынуждал её насильно хохотать, визжать, извиваться в постели, молить о пощаде, а потом кот снился. Будто мало тех огненных снов, которые стали её донимать. И Рома кричала спросонья: «Там огонь, горю!» Говорит, сны от запаха – котом воняет.
«Пора кота урезать! Средним полом сделать!»
Райт не даст покалечить любимца.
Маха попробовала мысленно смириться с котиком. В конце концов, Бармаглот кое-что понимает в женщинах. Знает, как ущекотать. Они с Райтом – неплохая пара.
– Отсними, как она будет вертеться, – попросил Бен вдогонку, набирая номер, где дают деньги.
– Пятьсот долларов.
– Отдам с гонорара.
– Мне полтораста, рыжик, – напомнила о себе Маха. – Я на съёмку не подписывалась.
* * *
Станция межзвёздной связи поймала долгий сигнал, проглотила, напряглась, распушила на десятки сообщений и столкнула их цензурной службе. Пошёл просев и вырезка. На выходе выскакивали видеопослания – приглаженные, чистые, лишённые намёков, как урезанные котики.
Одно из них свалилось в личный терминал Влада Ракитина.
«ПРИВЕТ С ЗЕМЛИ!» – вспыхнула заставка.
Следом посыпались марки и символы организаций, создавших, поддержавших и приславших этот фильм: Минсвязи России, Ассоциация почт и телефонов колониального управления Лиги Наций, Клинцовский видеосалон Гаркуши, администрация санатория «Вьюнки» Брянского ТМО «Антиприон» Росглавслужбы по борьбе со вторичным маразмом, ОАО «Красный Титан», «Клингигроб», «Наномаш», «Стародуб-Швей», юнармейский черносотенный союз «Братия», юно-девичий патронажный клуб «Сестрия», Материнская помощь «Тыл – фронту».
От «Сестрии» даже мини-клип врезали («Оплачено правительством России») – пятеро девчонок в камуфляжных платьях и пехотных шлемах вдохновенно пели, сгрудившись плечом к плечу на фоне перестрелки из блокбастера «Битва за Константинополь»:
Мы верим в вас, ребята, Отечества сыны!
Мы любим вас, солдаты, вы очень нам нужны!
Осиновым колом пронзила ностальгия. Владу ярко вспомнилась родная улица 706-го Продотряда, речка Московка, озеро Стодол, где он ловил шипастых чернобылок, староверский центр, белый дом экспедиции «Поиск», куда его вызвали с батей…
«Владик, здравствуй! Ты хорошо играешь на компе?» «Лучше всех, товарищ подкомиссар!» «Молодец, в космос полетишь. Вот твоя путёвка в кадетский корпус. России нужны герои с быстрой реакцией».
Влад встряхнулся, избавляясь от воспоминаний. Когда всё это было?.. Тысячу лет назад. Гагаринский корпус, лётная школа в Губахе, Луна, Марс, Ганимед, Оранж, Иньян – бах! бах! тра-та-тах! – оглянуться не успел, как пристегнули капитанские погоны, а бате с мамой упал с неба офицерский аттестат и право тратить денежное довольствие сынка, с каждой Звездой всё больше.
Фотограф Гаркуша расстарался – отснял предков в лучшем виде. Родители в больничных пижамах сидели на террасе санатория «Вьюнки», до пояса скрытые пледами, улыбаясь плаксиво и укоризненно. Они забормотали, уставившись в камеру, как зомби, временами вздыхая со всхлипами и утирая глаза. Говорили на сменках, словно хорошо сыгранный дуэт: папа-мама, папа-мама, папа-мама.
– Владик, здравствуй! Где ты там, далеко? Очень давно мы от тебя не получали ничего… Может, тебя и в живых нет? Говорят, у вас там тихо, спокойно. Значит, много свободного времени. Пиши нам чаще или снимись на камеру, чтобы мы на тебя посмотрели, какой ты у нас хороший. Прошлый раз ты очень давно написал, мы всегда перечитываем. Как вас там кормят, не болеешь ли? А у нас лекарства дорогие, всё дорогое, уход дорогой. Мы экономим, сберегаем. Наверно, вам должны прибавить. Это нам на старость. А то кружку воды некому будет подать. Ты вспоминай нас, Владик. Мы молимся, чтобы тебя не ранило, чтобы ты стал полковником. У нас никого больше нет, только ты.
Влад чуть не разинул рот возразить: «Как никого? А дядя Паша, Клава, Жаткины?.. Они что, вымерли?»
Но спорить с изображением бесполезно. Предки наболтали полную катушку, и пока не выговорятся, их не остановишь. Разве что «стоп» нажать?
Он застопил льющиеся речи. Мама замерла, широко растянув рот и заведя глаза под лоб, а батя подался вперёд, будто с намерением что-то откусить.
«Нет, так нехорошо. Они готовились, из Клинцов Гаркушу вызвали. Но хоть на запись не тратились. Вон, сколько компаний скинулось, даже юнармейцев подключили и «Тыл – фронту». Со всех по десятке – пенсионерам облегчение».
Устыдившись, Влад пустил запись дальше.
– У дяди Паши нашли в мозгу прионы!.. – радостно поведал батя.
«Так, Паша отпадает, кружку не подаст».
– …он поехал в Брянск, хлопотать насчёт инвалидной карточки. С работы уволился. Если пробу подтвердят, получит льготы, как жертва инопланетной агрессии, и триста рублей в месяц на лекарства. Клава плачет – у неё прионов не нашли.
«Кучеряво живут!.. За такие деньги одной спирулиной обожраться можно».
– Наш-то папа плох, – загорюнилась мама, проливая слёзы. – Третью стадию поставили. Ноги-руки отказывают. Весь худой!
– Ничего, мать, держись! – ободрил её батя. – Впереди ещё две стадии, поковыляем как-нибудь. У нас сын есть, наша подмога.
Тут Гаркуша вставил сцены из домашней жизни. Старики порой наезжали из «Вьюнков» домой, проверить, как собес содержит их жильё. Батя носился по двору, как лось, перепрыгивая через медлительных служак собеса, кричал, веселился и плясал на веранде, а потом наворачивал щи прямо половником из кастрюли. Третья стадия – это болезненный аппетит, неадекватное веселье с оптимизмом, рассеянность и забывчивость. Все симптомы налицо.
«По-моему, он всегда таким был… – критически подумал Влад. – Врачам виднее! Пробы, вытяжки из мозга… Скоро дядя Паша в
