Земля войны - Александр Дмитриевич Прозоров
– Ну, где он там запропал, нуер бесхвостый? – остановившись возле подходящего для оберега урочища, досадливо промолвил колдун.
Ясавэй тут же вскинул голову:
– Я пойду, поищу!
– Да не надо, – отмахнулся колдун. – Вон он уже несется.
Выскочивший на тропинку из зарослей папоротника и ракиты Нойко казался чем-то сильно взволнованным, глаза его нездорово блестели, руки чуть подрагивали, словно в предвкушении сообщения чего-то важного… А ведь, действительно – важного.
– Господин! Там… там… Там люди! Дюжина человек, из них трое детей и четверо женщин, остальные – воины. Все молодые парни, примерно как вот Ясавэй.
– Воины? – Енко Малныче удивленно вскинул левую бровь. – То-то я и смотрю – подорожниковые обереги дрожат.
Простенькие обереги из подорожника обычно заговаривались на соку волчьих ягод или даже на старой бражке (нынче Енко предпочел – на новой), и настораживались против разного рода бродяг, особой враждебности не питавших. Просто уводили в сторону, к болотам… а там уж сделали бы свое дело и зубастые драконы, и болотные змеи, и волчатники, наконец – эти агрессивные, похожие на зубастую, ростом с доброго быка, курицу, где-то только не водились!
Пока еще оберегов не было, их только еще ставили, вот бродяги и воспользовались. Колдун ухмыльнулся – сейчас их, по мозгам!
– Они там, в орешнике, – Нойко показал рукой. – Меня увидели, пали на колени, да так и стоят.
– От твоего вида на колени упали? – расхохотался Енко. – Интересно, это с чего же такое почтение? Не думаю, чтоб они почуяли в тебе ученика чародея.
– Так на мне же вон! – мальчишка с гордостью погладил прицепленную к поясу саблю, подарок Семки Короеда, и, выпятив украшенную небольшой золотой бляхой грудь, добавил, отбросив ложную скромность: – Да и вообще, я очень рослый и основательный!
– Это ты-то рослый? – хмыкнул в кулак Ясавэй. – Ой, врешь ты все, парень.
– Не верите? Так пошлите же скорей, покажу.
В орешнике и впрямь оказались люди – в этом Нойко не обманул: изможденные женщины, тощие полуголые дети, какие-то оборванцы с копьями… При виде колдуна и его спутников бродяги разом упали ниц, выказывая тем все свое почтение, после чего один из них – со странным остроконечным шлемом на голове, поднялся на ноги, и, отвесив глубокий поклон, умоляюще сложил на груди руки:
– Прошу вас, не гоните мне, великие белые господа!
– Да мы пока и не гоним, – Енко Малныче пожал плечами и задумчиво почесал бородку. – Что – господа, это вы не ошиблись, а вот почему – белые?
– Племя лесных охотников, обитающее по краю болот, видело здесь белых людей… могучих победителей драконов! Они также видели, как строят хижины… Вот мы и пришли проситься – может, и нам будет дозволено здесь поселиться?
– А что же с охотниками не остались? – влез в разговор Дрянная Рука.
– Они кочуют, совсем как дикари менквы, – воин высказался с некоторой долей презрения. – Мы так не можем.
– Так откуда вы взялись-то?!
– Мы из рода болотного шипоноса, он наш покровитель и священный брат… – воин поправил шлем и вздохнул. – Увы, ничем нынче не помогший. Давние и коварные враги, племя нуеров, что живет в верховьях широкой реки Ямтанг, внезапно напало на наши селения… Мы отбивались, этот шлем я сбил с головы их вождя – мелкого кривоногого старикашки!
Воин горделиво приосанился, но тут де опять сник и жалобно попросил:
– Так дозволите поставить хижину? Мы – последние из болотных шипоносов. Все, больше нет. Нуеры убили всех!
– О том будете говорить с вождем, – послушав мысли беженцев, колдун кивнул на Нойко. – Ступайте за моим учеником, он приведет нас, куда надо.
– О, да, конечно! – парнишка не сводил алчных глаз со шлема. – Конечно же приведу!
Атаман Иван Егоров и давний друг его и боевой товарищ, бугаинушко Михейко Ослоп, совещались на пригорке под липами, глядя, как местные «ясачные сир-тя», сделав носилки из жердей и веток, деловито таскают с луга мясо поверженных драконов, пользуясь тем, что потревоженные травоядные шипохвосты отправились к разливу ручья, на водопой. Работой деятельно руководила черноглазая осанистая Ватане: велела вырыть для хранения мяса яму, покрикивала, указывала, да и сам таскала носилки в паре с хрупкой на вид Хлейко, уже оклемавшейся от встречи с зубастым хищником.
– Нет, ну ты глянь только на эту деву! – восхищенно присвистнул Михей. – Истинная боярыня!
– Или купчиха, – Иван добродушно прищурился. – Знавал я как-то одну купчиху на Тимофеевском рядке близ Владимира. Уж такая, скажу я тебе… Не забалуешь!
– У этой то же не забалуешь, – хмыкнул здоровяк. – Так ты не шутил, когда про ветер сказывал?
– Да нет, – атаман погладил пальцами шрам. – Какие уж тут шутки. Всем казакам молиться велю, и Маюни пусть в бубен свой колотит, и друг наш Енко Малныче чародейство свое в дело пустит! Ветер нужен, Михей! Как без ветра?
– Нужен, – согласно кивнул Ослоп. – Так, может, одними молитвами обойдемся? Ну его, чародейство это поганое, к ляду!
Егоров сурово сдвинул брови и покачал головой:
– Нету ж, брате. Пущай все стараются!
– Как скажешь, – бугаинушко махнул рукой и, отвернувшись, заморгал, внимательно всматриваясь в сторону леса. – Кто-то, интересно, пожаловал к нам?
– Что?
Атаман повернул голову… и всплеснул руками:
– Глазам своим не верю! Что это на голове-то у первого? Неужто шишак?
– Так он самый и есть. А парень тот – знакомый наш колдуненок Нойко.
– Интере-есно… где он шишак-то взял?
Высокий, с конусообразной тульей и металлическими, покрытыми затейливой чеканкой, наушниками, шлем еще имел широкую пластину на затылке, и козырек, и наносье в виде блестящей широкой стрелки – Нойко нынче было чем пофорсить! Тем более что шлем пришелся впору… ну, почти… а подшлемник вполне заменила густая шевелюра.
Ах, славно как! Особенно – в паре с недавно подаренной саблей! Еще б и самострел на плечо… Эх. Жаль, никто из Хойнеярга не видит!
Юный ученик колдуна специально прошел через селение, хотя к огромной лодке белых вел куда более прямой путь – через рябиновую рощу и россыпь серых камней. Но ведь почти все ватажники нынче помогают в селении, и кроме
