Полдень XXI век, 2009 № 8 - Андрей Нариманович Измайлов

Ленин детей любил? Ага! Майкл Джексон тоже детей любил! Пускай любит себе на здоровье. Только пусть это будут не мои дети!

Тут уж я медлить не стал. На следующий же день за свои деньги поставил у себя во дворе статую Фанни Каплан.

После этого какое-то время было относительно мирно. Постреливали, правда, вечерами. Зато никакой педофил под окнами дочерей не маячил.

А потом опять Джугашвили стал наведываться. Я, признаюсь, запаниковал. Это что же получается? Если Ленин — да еще в полтора раза больше Сталина! — не может с Виссарионычем совладать, от кого помощи ждать? Да к тому же стал Ильич сдавать. Народ, все кто на площадь приходят, и не замечали, смеялись, фотографировались с двумя вождями, но я-то внимательно смотрел. Со временем Ильич поусох, что ли. Заболел, видать.

Ну, думаю, если Владимир Ильич не справляется, пора Льву Давидовичу за дело браться. Подкинул я одному магазину спорттоваров идейку. У них там и туристическая снаряга всякая-разная продавалась... Короче, появился у нас на площади третий памятник.

Троцкому.

Честно говоря, не оправдал Лев Давидович моих надежд. Все, на что сподобился, — нацарапать ледорубом на спине у Сталина слово из трех букв. Больше его никто не видел. Дело возбудили о краже памятника. Искали по всей области — без результата. Я б на месте следователя в Мексике поискал, да только что толку? Не справился Троцкий со Сталиным...

А этот ублюдок опять к нам зачастил.

Никита Сергеевич, на деньги нашего аграрного барона, тоже жидковат оказался. Только след от ботинка на памятнике Сталину остался, а самого Хрущева — след и простыл. Видать, не получилось что-то с кузькиной матерью...

Я уже начал с нацистами нашими наводить контакты, да вовремя остановился. Гитлер и тогда плохо кончил. А если б сейчас и завалил Сталина, так ведь хрен редьки не слаще.

Ну, вот сами скажите — что мне оставалось делать? Махно? А если б ему Сталин Крым пообещал? Не заключил бы батька с ним временный союз? Поймите, я больше не мог рисковать — жена опять забеременела.

Конечно же, все это время я пробовал решить проблему и простыми физическими средствами. Да что я мог поделать? Бита бейсбольная — в щепки, пули отскакивают. Ночью он — неуязвим.

В общем, сами видите — выбор не богат. Достал я динамит. Наклофелинил бабок, охранявших памятник. Увез их с площади, кстати, чтобы не пострадали случайно, а вы говорите — «покушение на убийство»!

Ну и рванул.

А потом к вам пришел.

Мне теперь одна дорога — в тюрьму. На свободе мне все равно не жить — бабки достанут. Семью за границу отправил.

Так что за них я спокоен. А я... ну что ж... так мне и надо. Я его породил, я его и взорвал...

Товарищ майор! Почему расстрел?! Это же только памятник! Люди ведь не пострадали! А суд? Кто приказал? Что? Сталин? Иосиф Виссарионович? Он же умер! Нет, я, конечно, понимаю, что живее всех живых, но... Товарищ майор! Вы же пошутили, да? Но зачем такие жестокие шутки? Я же чистосердечно во всем признался!

А вы там в углу, ну вы-то скажите хоть слово! ААА!!! Нет! Тот же умер! А этого я взорвал! Почему ты здесь сидишь и куришь?!!

Товарищ майор! Не оставляйте меня с ним! Да, я террорист! Я покушался на жизнь товарища Сталина! Я все подпишу! Только-семью не трогайте!!! Спасибо товарищу Сталину за...

Личности

Идеи

Мысли

АНДРЕЙ ИЗМАЙЛОВ

Гриф: грифоны

Дело Глянцера-Глянца

Я за мистику, но нашу,

советскую мистику!

Борис Зеленский, Малеевка-1983

С разу к делу!

Санкт-Петербург.

Глубокая осень — 22 ноября 1897 года.

Мокрый снег.

На крыше одного из домов по Седьмой линии Васильевского острова — труп молодого мужчины. Обнаружил дворник Гибат (Акмалов) — при очистке кровли от снега.

Прежде всего, обращал на себя внимание характер ранений. Тело фактически истерзано — колюще-режущими орудиями неустановленного образца.

Еще одна и не последняя странность — изначально чердачный выход на крышу был заперт изнутри, а замок — без следов взлома. См. показания дворника Гибата (Акмалова).

Спускали труп на веревках в импровизированной люльке.

Дело расследовал сыщик Михаил Михайлович Худяков, ученик самого Ивана Дмитриевича Путилина, первого начальника Санкт-Петербургского сыскного отделения. И — лучший ученик!

Версия?

Ритуальное убийство какой-либо изуверской сектой. Включая социалистов.

Ограбление. С последующими увечьями — для сокрытия мотива.

Злодеи — чердачники-домушники, убравшие случайного свидетеля.

Да, но почему на крыше?!

Судебно-медицинская экспертиза зафиксировала у жертвы, помимо жутких ран, многочисленные внутренние переломы костей. Как если бы человек расшибся, упав с большой высоты. Но тело и так найдено на крыше. Не с неба же свалилось! Версия оплошного выпадения из случайного аэроплана — ниже всякой критики. В конце XIX века летательные аппараты уже существовали, но как диковина.

Значит, предположил сыщик Худяков, человек мог попасть на крышу дома только с еще более высокого строения. Сорвавшись. Или будучи сброшен.

Единственное строение, которое возвышается над крышами окрестных домов, — так называемая Башня Грифонов во дворе аптеки доктора Пеля и сыновей. Седьмая линия Васильевского острова, 16. Высота — примерно одиннадцать метров, в диаметре — около двух метров. «Крыша» башни — нехитрая, жестяная.

Сыщик Худяков рассчитал возможную траекторию падения с Башни Грифонов. Проверил теорию практикой. И — оказался прав. На жестяной крыше обнаружились следы крови и фрагменты кожи, принадлежащие убитому.

Первое предположение (очевидное!): человек просто поскользнулся на скользкой жести и сорвался вниз, а раны объясняются тщетными попытками зацепиться за острые края.

Другое дело, какого черта он туда забирался?

И третье дело, что следы — не по краю башни, а ближе к середине. Красное (кровь) на белом (снег) — весьма наглядно. Да и ладони жертвы не изрезаны. Характер увечий, скорее, отсылал к древним грекам: хрестоматийный орел, терзавший прикованного к скале Прометея.

Мистика...

Сыщик Худяков мистику отрицал в принципе (все-таки лучший ученик самого Ивана Дмитриевича Путилина). Тогда что?! Здравое объяснение?! Хоть самое завалящее, но