Переправа - Джек Кетчам

Одной рукой он тащил на тяжелом кожаном поводке девушку, которая могла бы быть близнецом Селин, если бы не большое багровое родимое пятно у нее на шее. Ее платье было чистым и белым и выглядело как новое, платье девственницы, и она, спотыкаясь, брела за ним, ее руки и лицо подергивались от какого-то наркотика - пульке, мескаля или какой-то смеси их собственного изготовления, какого-то сильного опьяняющего вещества.

- Райан, - сказала Елена.

- Ни хрена себе, - сказал Матушка. - Черт побери, я бы никогда его не узнал.

- Я бы узнал, - сказал Харт.

Мгновение мы слышали только треск костров. Затем сестры начали скандировать. На том же щелкающем, шипящем языке, который использовала Елена, только на этот раз он был более резким. Казалось, что в ночном воздухе гудят сверчки.

- Это nahuatl, - сказала Елена. - Молитва. Девушка? В последний раз, когда я ее видела, она была привязана к столу и кричала. Думаю, больше кричать она не будет.

- Это то, о чем я думаю?

- Да. Чтобы продемонстрировать послушание. Сестрам, древним богам и старым устоям. Чтобы показать покупателям, что именно они покупают и что будет, если они окажутся настолько глупыми, чтобы предать их.

- Почему именно эта девушка?

- Не знаю. Возможно, она доставляла им неприятности. Возможно, она была не робкого десятка. Возможно, она не так ценна для них из-за метки.

Две другие сестры, Мария и копия мопса Лючия, следовали за ними, распевая, пока Ева и Райан вели девушку сквозь охрану и покупателей к холму, вершина которого светилась и клубилась смолистым дымом. Даже самые буйные из толпы теперь выглядели трезвыми и молчаливыми. На вершине он повернул девушку лицом к толпе, расстегнул пуговицы на ее платье и раздвинул его, Ева вручила ей длинный обсидиановый клинок и крикнула в толпу.

- Во имя Тескатлипоки!

Девушка колебалась, глядя на клинок в своих руках с каким-то судорожном ужасом, а потом Райан шагнул вперед и что-то прошептал ей на ухо, и до сих пор я не могу представить, что же он такое сказал, что на ее лице вдруг появилось выражение безропотной покорности, когда она повернула лезвие к себе, на мгновение задержала его, а затем вонзила в живот. Ее веки распахнулись от шока и боли, а руки рефлекторно отдернулись от рукояти. Руки Евы сменили их, и длинные упругие мышцы ее рук проступили сквозь плоть, как ползучие змеи, когда она провела лезвие вверх до самой грудины, а затем вытащила его, сверкающее, из нее.

Девушка начала падать, из зияющей раны хлестала кровь, из нее показались бледно-розовые кишки. Райан взял ее за плечи.

- Сделай все остальное! - крикнул он. - Или, черт возьми, я верну тебя им. И верну живой!

Она часто моргала, ее тело вздрагивало от холода, а мы ошеломленно наблюдали, - все, кроме Елены, которая, должно быть, с самого начала знала, что это произойдет, - как девушка запускает руку в окровавленную полость, которую Ева вырезала для нее, вынимает свое еще живое сердце, из которого идет пар, и держит его в дрожащей руке. Ева выхватила его у нее, как орел хватает мышь, одним быстрым движением лезвия перерезала артерии и протянула его толпе, снова и снова выкрикивая Тескатлипока! когда Райан отпустил ее плечи, и девушка рухнула на колени, а я повернулся и выплеснул сухари и кофе в кусты.

- Думаю, сейчас самое подходящее время, - сказал Харт. - Матушка?

Тот кивнул.

- Идем, Белл.

Он потянул меня за воротник, мои ноги были ватными, и мы обогнули территорию лагеря. Я оглянулся и увидел, что Райан держит на руках мертвую девушку и идет к кострищу, его штаны и голый живот были заляпаны кровью. Я видел, как он поднял ее над головой, словно она весила не больше собаки, и как старая Ева положила окровавленное сердце на алтарь рядом с ними. Тогда я побежал.

Глава 11

Мы направились к широко распахнутым дверям xасиенды. Я не знал, чья это была идея, Харта или Елены, возможно, одна и та же мысль пришла им обоим в голову одновременно. Но Елена прекрасно понимала, что все, до последнего охранника, будут снаружи, чтобы наблюдать за зрелищем на вершине холма. Xасиенда будет пуста.

Мы поднялись по лестнице на крыльцо, вбежали внутрь через короткий коридор, и я едва успел разглядеть большую элегантную комнату, залитую светом свечей, когда Елена провела нас через нее, а затем указала на лестницу.

- Нам наверх.

- Почему? - спросил Харт.

- Там спальни сестер. Они заключают сделки в этой комнате. Мы узнаем, когда они начнут.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж и прошли по длинному широкому ковровому покрытию, красному, как кровь и украшенному масляными лампами в подсвечниках, мимо двери слева от нас, а затем остановились у следующей двери справа, Елена открыла ее, и мы вошли внутрь.

Комната была такого же размера, как вся хижина Матушки. На ночном столике рядом с красивой кроватью из красного дерева с кружевным балдахином горела единственная лампа. В изголовье кровати была вырезана овца, растерзанная стаей волков. Волки украшали и перила на кровати, и зеркало на туалетном столике. Я понял, почему она выбрала именно эту комнату, а не ту, что слева от нас. Эта выходила окнами во двор. Через окна можно увидеть, что происходит внизу.

Стоит только захотеть.

- Это комната Марии, - сказала Елена.

- Я останусь у двери, - сказал Харт.

Елена придвинула ореховый стул с бархатной спинкой к окну напротив него и села, положив "Bинчестер" Харта на колени, наблюдая за происходящим.

Матушка плюхнулся на кровать. Она застонала под его весом.

Я не мог в это поверить. Я только смотрел на все это.

- Полагаю, это займет какое-то время. Я прав, мэм?

- Да, - ее голос был ровным и холодным.

- Надо отдыхать, пока есть время, Белл.

Он был прав. Я внезапно почувствовал себя измотанным, все, что мы сделали и увидели сегодня, легло на меня тяжелым грузом. Я сел в ногах кровати рядом с ним.

- Я бы убил за стакан виски, - сказал я.

- Виски в