Дом Холлоу - Сазерленд Кристал

– Айрис, Виви, вы можете прокомментировать то, что случилось с вами в детстве?

– Вы будете помогать с расследованием?

– Что на самом деле случилось с вами в Шотландии?

– Грей похитили те же люди, что и в первый раз?

– Кейт, что вы скажете людям, которые все еще считают вас виновной в похищении собственных детей десять лет назад?

Я опустила глаза и уставилась в пол. Полиция проводила нас в соседнюю тихую комнату, показавшуюся раем после шума толпы. Как только дверь за нами закрылась, члены семьи молча разошлись в разные стороны. Виви отправилась прямиком в бар, а мы с Кейт вернулись в большой пустой дом. Мама заперлась в своей темной комнате вместе с кошкой, а я осталась одна, все еще в платье сестры.

Телефон в кармане пискнул. С момента первой публикации об исчезновении Грей в прессе он не унимался. Приходили сообщения от учителей, родителей моих подопечных и ребят из нашей школы, с которыми я даже никогда не разговаривала. Номер моего телефона передавался из рук в руки, чтобы каждый мог поделиться своими мыслями и молитвами.

Новое сообщение пришло с очередного неизвестного номера.

Господи боже, малышка. Я насчет Грей. Это так ужасно.

Надеюсь, вы скоро ее найдете!

P. S. Скажи, ты успела передать мое портфолио ее агенту? Помнишь, я присылала его в инстаграм? Пока со мной так никто и не связался. Вероятно, они заняты всей этой шумихой вокруг исчезновения твоей сестры. А я решила на всякий случай напомнить о себе!

Шрам пылал и саднил, так что я решила поскорее снять вельветовое платье и выскользнула из него прямо в коридоре. Скомкала ткань дрожащими руками и закричала, уткнувшись в нее. Мне захотелось сделать что-то из ряда вон, испортить, разрушить что-нибудь прекрасное – так что я порвала платье на куски. В какой-то момент из него выпал крошечный листочек, из тех, что Грей, бывало, прятала в швах. Я бросилась на пол, прислонилась спиной к стене, развернула записку и мгновенно узнала почерк Грей и ее салатовые чернила.

Я девочка из хлебных крошек, потерянная в лесах.

«Да уж, Грей, – подумала я, – кто бы спорил?»

Что делать, когда тот, кого вы очень любите, исчез? Когда все, что вы могли сделать, уже сделано? Чем занять себя в долгие часы ожидания, наполненные страхом и чувством потери? Виви решила, что ей лучше всего напиваться до чертиков и поддерживать это состояние. А я бродила с этажа на этаж, оживляя воспоминания о Грей в каждой комнате. Саша ходила за мной по пятам, словно чувствовала мои тревогу и печаль.

Здесь, в кладовке под лестницей, Грей, бывало, расстилала одеяло, разбрасывала подушки, вешала гирлянду и читала нам по вечерам «Хроники Нарнии».

Я прижимала кончики пальцев к пластиковым лампочкам и смотрела в удивлении, как свет проникает сквозь мои пальцы. Флуоресцентно-красные, с незаметными капиллярами и венами. Сколько же секретов таилось под моей кожей.

Здесь, на кухне, она каждое воскресенье готовила, пританцовывая под «Смитс» или «Пиксис», обшаривая шкафы и оставляя на полу дорожки муки.

А тут, в моей комнате, она сворачивалась калачиком рядом со мной, когда я болела, и рассказывала сказки о трех храбрых сестрах и монстрах, которых они встретили в темноте.

Здесь, в опустевшей комнате, висел ее постер, изображающий ладонь и значения зон на ней в хиромантии. Полки Грей были заполнены разными бальзамами и ароматическими палочками.

Я долго сидела на ее кровати, стараясь вспомнить, как комната выглядела до отъезда сестры. На полу всегда валялась одежда, а кровать никогда не была заправлена. Глициния проникала через окно и захватывала угол комнаты. На прикроватном столике стояла лампа из розовой гималайской соли. Рядом – практический гид по рунам с заворачивающимися уголками страниц. Грей любила почитать его перед сном. На туалетном столике лежали пучки трав, кристаллы и книги с надписями из древнеримских табличек.

Теперь ничего не осталось. Как и самой Грей.

Мама плакала. Этот звук был мне знаком. Он мог служить саундтреком большей части моей жизни.

Я босиком спустилась и прошла по коридору к ее комнате, старательно избегая скрипучих дощечек, чтобы не выдать своего присутствия. Дверь была приоткрыта. Из щели в коридор проникал свет. Картина была мне знакома: Кейт сидела на коленях рядом со своей кроватью, держа в руках фотографию, на которой были запечатлены я, отец и мои сестры. Она плакала, уткнувшись лицом в подушку. Рыдала так, что я испугалась, как бы Кейт не подавилась перьями или тканью.

После обеда я устроилась в кровати со своим ноутбуком и переключалась с твиттера на реддит, не пропуская ни одной новости об исчезновении Грей. Соцсети буквально взорвались. Я переходила по хештегам и читала, читала, читала, пока голова не разболелась, а тревога не стала ощутимой физически. Я расковыряла ногти до крови, едва могла дышать, но все читала и читала мнения разных людей. Были ли это попытка привлечь к себе внимание, мистификация, какой-то трюк – или, может быть, убийство, суицид, шпионская история, похищение инопланетянами или сделка с дьяволом? Я все листала и листала, поглощая информацию и впитывая ее, пока на рассвете мама не прошла мимо моей комнаты в хирургическом костюме с собранными на затылке в пучок волосами.

Я вышла в коридор и увидела ее внизу на лестнице.

– Да ты шутишь.

– Жизнь продолжается, – отозвалась она по пути к выходу, захватив на ходу ключи от машины. Глаза и губы у нее опухли.

– Почему ты ее больше не любишь? – спросила я, следуя за Кейт. – Что такого страшного могла сказать семнадцатилетняя девочка, чтобы собственная мать начала ее ненавидеть?

Мама остановилась на полпути. Я ожидала, что она начнет протестовать, скажет: «Я не ненавижу Грей. Как можно ненавидеть собственного ребенка?». Но вместо этого она лишь ответила:

– Я не могу тебе рассказать. Это слишком больно.

Я сделала несколько глубоких вдохов и продолжила наступление.

– Тебе что, будет все равно, даже если она умрет?

– Да, – ответила мама, сглотнув.

Услышанное меня ужаснуло. Я покачала головой.

Кейт обернулась, подошла ко мне и заключила в объятия, хоть я и силилась ее оттолкнуть. Она дрожала, полная какой-то странной энергии.

– Прости, – сказала она. – Прости, она ведь твоя сестра. Я не должна была так говорить.

Никогда Кейт не казалась мне настолько чужой, как в эту секунду. Мы стояли так близко, что разница в нашем росте была особенно заметна. Моя миниатюрная, милая, голубоглазая мама и я, угловатая, неуклюжая, возвышающаяся над ней, – мы словно принадлежали к разным видам.

– Не ходи никуда сегодня вечером, ладно? Очень тебя прошу. Не выходи. Ты же знаешь, я не выдержу, если потеряю тебя. Мне очень жаль… И все же мне нужно идти на работу.

Так она и сделала. Ушла. Я смотрела ей вслед, и внутри у меня поднималась волна горечи. Шрам от вельветового платья все еще зудел, и я коснулась его кончиками пальцев. На одном краешке появился маленький твердый узелок – видимо, началось воспаление. Я расчесала рану до крови. В доме было слишком тихо. Очень много теней и мест, где может спрятаться незваный гость. Что, если мужчина с черепом уже внутри? Вдруг он пробрался к нам ночью, пока я была одна?

Я проверила геолокацию Виви. Она все еще была в Лейнсборо – скорее всего, продолжала напиваться в баре. Мы с ней не разговаривали весь день. Виви всегда была неустойчивой. Сегодня она – твой лучший друг, соратник во всех шалостях, а завтра все меняется.

Еще одна печальная мысль. Грей была силой притяжения в нашей троице. Солнце, вокруг которого мы обе вращались. Что стало бы со мной и Виви без нее? Возможно, мы разошлись бы в стороны в огромном пустом космосе, оставшемся после Грей. И вечно бродили бы как неприкаянные в этой бездне хаоса.

Возможно, я потеряла бы сразу обеих сестер.

Позвонили в дверь, и я решила, это Кейт – вернулась извиниться еще раз. Не торопясь, я подошла к двери и медленно ее открыла.