DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина
На полотне за спиной Серова в этот момент грозно морщил кустистые брови пепельный блондин. Одна бровь съехала на глаз. По залу побежали неодобрительные шепотки.
– Модель будет доработана, это черновик для презентации. Куда интереснее, что нам удалось связаться с дочерью режиссера, Надеждой Горбаш, и впервые с тысяча девятьсот семьдесят шестого года она вернется на экраны, правда, уже в эпизодической роли. А на роль Зориной после долгого кастинга была утверждена известная модель и блогерша – Лена Мандрагора, что привлечет к фильму внимание юной аудитории.
В этот момент кто-то в зале, не скрываясь, изобразил хлюпающие слюнявые звуки, но Серов, не изменившись в лице, продолжил:
– Но и это не все! В архивах мы нашли описание вырезанных цензурой сцен, которые мы также постараемся включить в фильм. Это не просто пересъемка, а скрупулезное переосмысление, и ремейк станет достойным возрождением классики, привлекая к ней внимание новых поколений. Спасибо!
Послышались вялые хлопки. Серов по-шутовски поклонился и сошел со сцены.
А уже в фуршетном зале дал волю нервам и вовсю глушил коньяк, стуча по зубам краешком снифтера. Кто-то хлопнул его по плечу, да с такой силой, что Серов едва не откусил кусок коньячного бокала. На столик тяжело навалился Куньин. Вопреки фамилии, он больше походил не на куницу, а на бритого наголо бульдога.
– Не трясись ты так! Нормально защитился. А на этих… не обращай внимания. Они – перхоть. Где надо – все уже решили.
– Как «решили»?
– А ты думал, я тебя просто так краснеть отправил? Все схвачено, за все заплачено.
– Так зачем же…
– «Протокол превыше всего!» – процитировал Куньин «ЖУРЩ» и повернулся к официантке. – Девушка! Мне тоже… пятнадцатилетнего! И лимона! Вернее, два с половиной лимона зеленых на безвозвратной основе. – Это уже Серову.
– Боже, храни «Фонд кино»! – Серов отсалютовал снифтером. – Выходит, можно приступать?
– Хоть завтра. А лучше – вчера. Ну, за «ЖУРЩ»!
Выпили. Приблизившись к Серову так, что у того глаза заслезились от коньячного духа, Куньин интимно прошептал:
– Инвесторы рассчитывают на определенный процент от бюджета, сам понимаешь…
И хищно сжевал дольку лимона. Серов кивнул. Он понимал.
1976
Еда казалась безвкусной, как бутафорская. Горбаш разрезал котлету пополам и потыкал пальцем – фарш был настоящим. Непонятно – то ли дело в побочках от обезболивающих, то ли начала отказывать нервная система.
– Но так не бывает, – произнес он вслух и ужаснулся тому, как гулко звучит голос в пустой квартире. Неосознанно захотелось повторить эффект. – Или бывает?
«Так не бывает!» – громыхнул в голове голос Фадеева. Непрошеным воспоминанием он ворвался в сознание, вытеснив собой прочие мысли. Точно так же он сам врывался на съемочную площадку, раздвигая своей громоздкой аурой по углам и мелкую шушеру, помрежей да осветителей, и звезд первой величины. Грохотал во всю силу богатырских легких, накручивая пшеничные усы: «Так не бывает! Где это видано, чтоб фашист с партизаном миндальничал?! Ты ухо выкручиваешь? Ну и выкручивай как надо!» И показывал как – на переодетом в нацистскую форму статисте, едва не доводя того до слез. «Запомнил?» Актер кивал.
Льву Фадееву не возражал никто. В мире советского послевоенного кино он слыл фигурой легендарной. Дважды дошел до Берлина: первый раз в составе группы документалистов в 1945 году, а во второй – в 1956-м в качестве номинанта кинофестиваля Берлинале. И дважды вернулся с наградами – медалью «За взятие Берлина», и «Серебряным медведем» за душераздирающую картину «Быль о Мальчише-Кибальчише» про замученного насмерть пионера-героя.
Когда Олег Горбаш, лопоухий харьковский сирота, поступал в московский ВГИК, он и мечтать не смел, что тот самый Лев Фадеев заметит его дипломную короткометражку (автобиографический очерк о жизни в оккупации). А Фадеев не просто заметил, но и предложил талантливому выпускнику место помрежа подле себя. И, создавая очередной пронзительный шедевр по произведениям Смилянского или Аланова, откидывался в режиссерском кресле и делился откровениями, которые молодой Горбаш впитывал как губка:
– Ты, Олежа, пойми: у нас каждый октябренок знает про всех этих героических партизан, комсомольцев, Волошину-Космодемьянскую. А эти в сороковые у себя там сидели и жаловались, что колбаса недостаточно жирная. Их надо на крючок ловить, на солененькое… Вот покажем, как девочку-пионерку фашисты холодной водой на морозе поливают. Страшно? Тому же итальянцу – нет, не страшно. Они, небось, и не знают, какие тут морозы. А если ее раздеть – тут слюна и потекла, как у собаки Павлова. Ты сам погляди, что они там у себя творят: один только «Капо» Понтекорво чего стоит! А «Ночь» Микеланджело «Золотого медведя» взяла! Эх, если б не наши худсоветы, я бы такого наснимал… Но этим старым хрычам если голую бабу в соку показать – зарежут, как пить дать. А на детей нашим, неиспорченным, плевать – дети и дети, даром что голые. Но этим капиталистическим извращенцам того и подавай. Им, в их Италиях и Германиях, другое неинтересно. А нам, в СССР, – нельзя. Приходится, видишь, выкручиваться.
И действительно, мастерски лавируя между отечественной цензурой и западной, жадной до «мякотки», публикой, Фадеев давил на самые больные точки зрителя, ведь никого не оставит равнодушным сцена издевательств над обнаженным беззащитным ребенком, а «броня» морального превосходства победившей фашизм страны не позволяла упрекать в эксплуатации детской наготы. Так, фильмы Фадеева после Берлинале-1956 стали неотъемлемой частью программы фестиваля. Столь значимых наград он, правда, больше не получал – в 1957-м «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах забрал Калатозов, а «Золотого льва» в Венеции – Тарковский с тягомотным «Ивановым детством». Но Фадеев не приезжал с пустыми руками, наоборот, привозил полные чемоданы сувениров, чем неизменно привлекал к себе пристальное внимание советских спецслужб. Обильный багаж приезжал отдельно – спустя две недели в обязательном сопровождении накладной с перечнем содержимого. Фадеев хохмил:
– Спасибо нашему доблестному КГБ, а то не знал бы, что в каком чемодане искать!
Подарок на свадьбу Горбаша он привез из Италии, откуда вновь вернулся без наград. Отшутился: «Кабы мне „Золотого льва“ всучили, то твой сувенир не влез бы!» Невестой была актриса из очередного фильма Фадеева «Горнистка с веслом» – легконогая и гибкая, как веточка, Галина Котик. Она играла пионервожатую, организовавшую из отряда шестиклашек настоящую группу диверсантов, чтобы вместе дать отпор засевшим в селе нацистам. Разумеется, фильм заканчивался трагично: отряд был
