Легион (ЛП) - Райт Иэн Роб

Я не бегал из-за травмированной ноги и кровожадной толпы на улице. Это плохая комбинация. Вы бы побежали, если бы у вас в ноге была плачущая пизда; лишающая вас максимальной скорости, большой мобильности и даже шанса обогнать врага?

Не думаю.

Несмотря на это, ну... и вот вам момент просветления.

Я не хочу.

Даже с пиздой в моей ноге, с Сэнди и ее хористками, с армией дронов/зомби или как вы хотите их называть, и с тяжелой ситуацией, я хочу остаться. Кто скажет, что весь мир не такой? Куда мне бежать? Это оправдание, но чертовски весомое. Несмотря ни на что, я больше не хочу бежать.

Мне пятьдесят. Я завязал с бегом.

С меня хватит. Я чувствую, что мое время пришло, и все демоны из моего прошлого настигают меня. Для меня эти семьдесят два мертвеца на улице - это расплата за мои грехи. За все жертвы моего прошлого. Я не верю в Бога, но только Бог мог создать что-то настолько злое, настолько развратное. Я психопат, и я твердо знаю, что такое зло, несмотря на то, что мы должны притворяться злыми и объявлять себя безумцами.

Я психопат, но я знаю, что я такое. Я не транслирую это, но и держу себя в руках.

В конце концов, меня никогда не ловили.

Я считаю, что трупы снаружи - это мое кармическое возмездие.

Для Джона Пайпера, который издевался надо мной в школе и с удовольствием мочился на меня, а потом забирал мои деньги за обед, заявляя: "Ты должен заплатить Пайперу, сынок!". Он делал это в течение трех дней. Я заплатил ему сполна, когда отрезал ему член, засунул его в рот и заставил подавиться.

За Беверли, мою первую девушку. Мы трахались, она сбежала с другим. Никто так и не нашел их четвертованные трупы на дне озера Шепот. Стыд.

За мать, которая слишком часто толкала меня, наказывала ремнем и бамбуковой тростью. Ее голова, а точнее, череп, стоит у меня дома на каминной полке. Я не часто собираю компанию. Я не держу ее в подвале, я хочу, чтобы она вечно смотрела на меня, чтобы гордилась мной.

За бродягу на Девятой улице, который однажды размазал дерьмо по моей кожаной куртке.

За подростка, который пытался меня ограбить. Я изрезал его лицо его же тупым ножом.

Для всех этих людей и многих других, ставших моими жертвами в прошлом. Я смотрю в толпу на улице и вижу среди них их лица. Я вижу директора моей школы, трех бывших подружек, двух проституток, которых я использовал в промежутках между бывшими подружками, и толстого повара, который однажды посмел плюнуть в мой гамбургер.

Я вижу своих родителей. Я не убивал своего отца, но он все равно там, пришивает голову моей матери какой-то ужасно выглядящей черной ниткой и качает головой, говоря: "Нет, нет, так не пойдет, молодой Брэди, иди в свою комнату!", и он указывает на кинозал позади себя, как будто мы дома, что странно, потому что я никогда не встречал своего отца. Он умер до моего рождения. Голова моей матери тоже трясется, все еще плавно отделенная от шеи. Я использовал топор. У меня хорошая сила верхней части тела, в отличие от китайца. Я убил ее одним сильным ударом, но она все равно закатывает глаза от разочарования тем, во что я превратился.

Салфетка 7.

У меня на глаза наворачиваются слезы. Я не знаю, почему. Может быть, я скучаю по матери и отцу, а может быть, именно это побудило меня стать... этим смеющимся, резвящимся демоном ночи, который охотится на слабых и бессильных.

Может быть, это из-за того, что мне отказали в удовольствии убить Ричарда. Я так ждал этого. Или, может быть, потому что я только что пережил каждую из своих ста сорока восьми смертей за одну минуту. Это очень много тяжелой работы, планирования, усилий и кровопролития, чтобы думать о них в течение шестидесяти секунд. Мне не нужно хранить воспоминания о каждом убийстве, потому что каждое из них вытравлено в моем мозгу. Из-за памяток тебя поймают. Иронично, не правда ли? Я рассказываю вам все это, записываю на салфетку и беспокоюсь о том, что меня поймают.

Психопат с совестью? Вполне возможно.

Полагаю, это можно назвать исповедью. Я смотрю на часы и вижу, что у меня есть...

три минуты. Черт, куда делось время?

Толпа все еще там, смотрит, ждет. Я уже перестал нервничать. Это даже забавно. Я решил продолжать писать до последней возможной минуты. Кто знает, может быть, несмотря на мои недостатки, я смогу стать героем. Или это снова бред?

Только что что-то произошло. Возможно, я немного дрожу, поэтому, если вы не можете понять, я прошу прощения.

Грэм сел. НЕ Клинт, Грэм. Бильярдный стол, очевидно, не нанес достаточных повреждений мозгу. Его кожа белая, как у Джимми, а глаза - обычные белые шары. СЛАВА БОГУ! Мэнди только что пошевелилась. И Чед. Подожди-ка...

...они все двигаются. Все трупы в Иерихоне двигаются. АРГХ. Бармен только что выхватил мою ручку и расцарапал мне лицо. Пизда. Погоди, я могу заразиться... вирусом через прикосновение? Или через дыхание?

Клинт уже на ногах. Он только что провел пальцем по отверстию в груди и начал медленно облизывать кончики. Мэнди поднимается на ноги, но сломанная шея и тупоугольная голова выбивают ее из равновесия. Своей формой и цветом кожи она похожа на человеческий банан. Туловища Грэма и Чеда (без головы, помните) прислонены друг к другу.

Чёрт, Ричард схватил меня за ногу. Как, блядь, такое возможно?

Толпа зашевелилась. Я не видел, я почувствовал. Как будто они все сделали шаг вперед! В унисон. Один шаг. Единое целое. Я должен выбраться отсюда...

...теперь я в туалете. У меня осталась одна салфетка, я не захватил стопку, и я хотел бежать всеми своими конечностями. Я доковылял до туалета и сел, закрыв дверь. Я слышу шарканье... кем бы они ни были... в баре. Пока я бежал к туалету, даже толстый бармен зашевелился и поднялся на ноги. Я слышал, как его кишки шлепали по полу, как мокрая швабра.

Зомби, вот это да.

Если не можешь ударить их по голове, то какой в этом смысл? Они все встали. Даже безголовые трупы. Ричард упал к моим ногам, когда я вошел сюда. Сейчас он царапается в дверь.

Похоже, мне конец. В кармане лежат салфетки. Если я оставлю их в бачке туалета, надеюсь, они будут в безопасности. Ведь этим монстрам не скоро понадобится сходить в туалет и смыть воду. Я так и сделаю. Если вы найдете эти записки, помните, я не был плохим. Просто у меня были некоторые проблемы. Я хотел все исправить.

Хорошо, я только что отпер дверь. Как только я отпущу ногу...

Приходите и забирайте, ублюдки!

Перевод: Алексей Колыжихин