Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

— Мейбелл, у меня возле Ричмонда есть загородный домик. За несколько свиданий в нем я согласен отпустить тебя. Время можешь выбрать сама. — мысленно он уже раздевал ее и ласкал ее безупречно сложенное тело, и молодая женщина содрогнулась, увидев в его глазах то неистовое желание, которое она часто замечала в глазах короля Якова. А Джон Черчилль продолжал шептать ей: — Соглашайся. Для тебя меньшим позором будет уступить мне, чем продолжать упорствовать в своем сопротивлении.

— Нет, я не могу изменить моему мужу, — отрицательно покачала головой Мейбелл, чем вызвала новый приступ ярости у герцога Мальборо.

Он резко оттолкнул ее от себя и процедил сквозь зубы:

— Тогда, леди Эшби, я буду ненавидеть вас до тех пор, пока вы не ответите на мою любовь!

Сдерживая рыдания в груди, Мейбелл выбежала из конторы Хэттона. Она шла по Пастерностер-роу, ничего не видя перед собою от застилавших глаза слез. Ей не удалось справиться с ситуацией, угрожающей ее потерей доброго имени и любви мужа, и не было никого, кто смог бы помочь ей в таком затруднительном положении. Больше всего Мейбелл боялась, что о позорных газетных публикациях узнает Альфред. Ей не хотелось даже думать о том моменте, когда он прочтет одну из этих мерзких статей, где его новоиспеченную жену выставляют еще более развратной, чем блудницу Мессалину. Какой удар будет нанесен его гордости! Мейбелл уже в достаточной степени узнала Альфреда, чтобы понять — свое достоинство он ставит превыше всего. Можно было не сомневаться, любимый муж навсегда отвернется от нее, а она не переживет новой разлуки с ним. Как ей жить без него? Неужели придется согласиться на предложение Черчилля? Мейбелл остановилась, как вкопанная, затем с отчаянием сделала отстраняющий жест рукой. После того как она узнала трогательную нежность супружеской любви Альфреда, она не могла предаться другому мужчине.

Несколько последующих дней Мейбелл прожила как на просыпающемся вулкане — предчувствие неотвратимой беды усиливалось в ней с неумолимостью рока. Она уже начала слышать ядовитый шепоток у себя за спиной, некоторые знакомые дамы окидывали ее презрительным взглядом, джентльмены сопровождали двусмысленными ухмылками. Окончательно молодая графиня Кэррингтон пала духом после последнего приема у королевы. Мария Вторая, столь благосклонная к ней в начале их знакомства, сделалась необычайно холодна теперь — она поверила тем порочащим слухам, которые ходили про бывшую фаворитку ее отца. Мейбелл поняла, что ее не желают видеть при королевском дворе, и вернулась домой угнетенная и подавленная. Ей нестерпимо захотелось увидеть Альфреда, и она тихо вошла в его кабинет, следуя чувству своей неизменной любви к нему. При этом Мейбелл боялась встретить негодующий взгляд глаз мужа, которые вдруг окажутся оторванными от чтения очередной порции газетных сплетен журналистов, вдохновляемых щедрыми гонорарами герцога Мальборо.

Граф Кэррингтон сидел на своем обычном месте за письменным столом, разбирая бумаги, присланные ему из министерства. Работы у него было столь много, что ему было не до малозначительных встреч со своими светскими знакомыми. Мейбелл облегченно вздохнула — ее любимый муж еще не узнал, какие толки про нее начали ходить в светском обществе.

Каким бы тихими не были ее шаги, Альфред все равно уловил ее дыхание. Он повернулся к ней, и с радостной улыбкой посмотрел на нее, любуясь ее побледневшим лицом, которое даже в состоянии беспокойства не потеряло своей прелести, после чего спросил:

— Ты что-то хотела, любовь моя?

— Нет, Фред, — поспешно сказала молодая женщина, для которой самым большим удовольствием было видеть любимого. И просительно добавила: — Если можно, я посижу тут возле тебя. Ты то и дело пропадаешь в министерстве, а мне хотелось бы больше видеть тебя.

— Если тебе не скучно лицезреть занятого бюрократа, то смотри, — ласково сказал ей граф Кэррингтон и вернулся к своим бумагам.

Мейбелл пользуясь разрешением, села на одно из кресел, и в молчании принялась разглядывать неповторимо прекрасные черты лица мужа. Кто знает, сколько она еще сможет наслаждаться своим счастьем. Не сегодня-завтра правда откроется, такие слухи нельзя утаить, если не подавить их в зародыше, и она потеряет Альфреда. Эти журналисты оказались такими убедительными, что она сама почти поверила в то, что является воплощением женской порочности. Что же ей делать, неужели все-таки придется уступить Мальборо, вытерпеть несколько интимных свиданий с ним? Через три, самое большое через пять ночей мужская страсть резко идет на убыль, и это не является слишком большой платой за то, чтобы сохранить любимого. Но стоило молодой графине посмотреть на мужа, как невозможность супружеской измены ясно отпечатывалась в ее сердце. Ей легче умереть, чем позволить кому-то другому стать ее любовником.

Альфред скоро почувствовал, что он не в силах продолжать чтение отчетов. От внешне спокойной Мейбелл исходила столь глубокая печаль, что его сердце начало тревожно ныть. В последние дни его любимая жена явно ходила сама не своя, и теперь это впечатление еще больше усилилось. После их свадьбы Мейбелл, уверенная, что все их беды остались позади, начала было оживать, а сейчас в ее глазах снова появилась эта внутренняя надломленность, затравленность беззащитного существа. Граф бросил озабоченный взгляд на жену. Возможно, ее плохое настроение возникло от того, что он в последнее время мало уделяет ей внимания. И Альфред решил не откладывать тот приятный сюрприз, который он утром думал сделать ей перед сном. Выдвинув ящик письменного стола, он достал футляр с большим сапфировым ожерельем, которое накануне сделали придворные ювелиры по его заказу, и с поцелуем преподнес его жене, говоря:

— Мейбелл, дорогая, прими это украшение как одно из доказательств моей любви к тебе.

Губы его красавицы-жены тронула восторженная улыбка, сапфиры сверкнули на ее шее блеском таинственных глубин океана, но ее глаза остались такими же потухшими и неживыми — роскошное украшение не избавило ее от гнетущего ее чувства тоски. Тогда не на шутку встревоженный Альфред принялся расспрашивать жену, что довело ее до такого удручающего состояния.

— Нет, Фред, тебе показалось, ничуть я не печальна, — принялась было отрицать Мейбелл, но граф Кэррингтон ясно увидел в глазах любимой страх. Она очень боялась, что он узнает правду о причине ее горя. Сердце Альфреда сжалось — неужели Мейбелл до сих пор не доверяет ему! Он крепко прижал жену к своей груди и полчаса