Изменял, изменяю и буду изменять - Элис Карма

— Что ты здесь делаешь, Света? — Олег со строгим видом поднимается из-за стола и выходит навстречу. — Да успокой уже ребёнка наконец!

— Оттого что ты кричишь на меня, она только больше пугается, — замечаю я. — Ну так что? Ты собираешься мне объяснить, что я видела минуту назад?

— А что ты видела? — он удивлённо вскидывает брови. — Слушай, Свет, не устраивай сцен. Ты зачем вообще пришла? Только позоришь меня. Хоть бы в порядок себя привела, прежде чем приличным людям на глаза показываться!

С минуту смотрю на него и не верю, что муж правда сказал мне всё это. Вместо попыток оправдаться или просьб о прощении, он просто накинулся на меня с обвинениями! Кто этот человек? Я не узнаю своего Олега. Мы мало общаемся дома, но он прежде никогда не позволял себе подобных слов. Неужели перед этой дрянью пытается показаться круче, чем он есть на самом деле? Но каким образом: унизив жену, что родила ему дочку и заботится о нём?

Тело пробирает озноб. Слёзы заволакивают глаза. Я пытаюсь держаться, но эмоции рвутся наружу.

— Ну ещё ты мне истерику тут закати! — бросает муж раздражённо, возвращаясь за рабочий стол. Потом набирает водителю. — Игорь, зайди-ка ко мне ненадолго. Дело есть.

Корпоративный водитель появляется минуты через две. За это время я уже успеваю успокоить Алёнку и прореветься сама. В груди всё ещё больно. Меня словно бы оглушили, дезориентировали. Не понимаю, что делать.

— Светлана Михайловна, идёмте, я отвезу вас домой, — произносит водитель осторожно. Я следую за ним, не зная, как ещё мне поступить.

Глава 2

Кажется, моя счастливая жизнь дала трещину. Я пытаюсь собраться, что-то делать, заботиться о дочке, но каждый раз, когда смотрю на мужа, перед глазами у меня та картина из офиса. Олег ясно дал мне понять, что причина его поступка была во мне. Как же обидно. Ведь было время, и я была такой же дерзкой и красивой, как эта его секретутка. Но ежедневная рутина домашних дел меня затянула, и я перестала обращать внимание на то, как выгляжу. Я надеялась, что мы с Олегом любим друг друга такими, какие мы есть. Но, кажется, я ошиблась. Похоже, для него внешне красивая картинка оказалась важнее сути.

Сам Олег продолжает делать вид, что ничего не случилось. Каждое утро целует, уходя на работу. Каждый вечер пытается приставать, хотя знает, что нам пока нельзя. Наверное, для него это нормально. Но я замечаю, как постепенно отдаляюсь от него. Не могу ничего поделать с собой. Чувствую абсолютную растерянность. Всё ведь было в порядке ещё совсем недавно. Я была счастливой женой и мамой, а теперь внутри что-то будто надломилось, и я понятия не имею, как это починить.

Хочется поговорить с кем-нибудь. Но боюсь, что подруги меня не поймут. Ведь, казалось бы, и вправду не случилось ничего такого. Ну, подумаешь, тискался он с секретаршей. Что такого? Но для меня этого и того, что Олег сказал после, оказалось достаточно, чтобы моя уверенность в нём и в нашей семье пошатнулась.

— Свет, горит, — мама кивает мне на плиту.

Я, спохватившись, выключаю газ и прибавляю мощность вытяжки. Мама, вздыхая, качает головой и передаёт мне дочку. Потом сама встаёт к плите и пытается спасти часть подгоревшей морковки.

Алёнка, услышав новый громкий звук, удивлённо округляет глаза. Она с каждым днём становится всё интереснее. Учится смеяться, улыбается, корчит рожицы. Такая славная, и так похожа на Олега. Мне стыдно перед ней за то, что я не могу задвинуть подальше свою проклятую гордость и просто забыть о том, что я видела. Мне кажется, что, продолжая вспоминать, как какая-то другая женщина касалась Олега, я словно бы поступаю слишком эгоистично. Словно хочу лишить Алёнку любящего отца.

— Да оставь, мам, я потом заново сделаю, — в конечном счёте я машу рукой в сторону сковородки. Мама опять же кивает, понимая, что не у себя на кухне, а потому её порядки тут не работают. Садится за стол и придвигает себе чашку с уже остывшим чаем.

— Дочь, у тебя всё хорошо? — спрашивает она, чуть помолчав.

— Да, нормально, — киваю я. — Просто не выспалась немного. Алёнка капризничала полночи.

Смотрю в мамины усталые глаза и понимаю, что не могу сказать ей правду. По многим причинам. Я словно бы оказалась внезапно на её месте. Тогда много лет назад, она долго не могла набраться решимости уйти от папы. И я не понимала этого, а сейчас, кажется, начала догадываться. Ведь никто тебя в жизни к таким событиям не готовит. Никто не рассказывает, что вот так может случиться, что сегодня ты в жизни мужчины — королева, а завтра будто привычная ложка для обуви.

Если я скажу маме правду, она, скорее всего, почувствует себя виноватой. Такой уж у неё характер — она привыкла брать на себя ответственность за близких. Оттого в свои пятьдесят с небольшим стала почти полностью седой. А даже если вдруг случится, что она воспримет ситуацию отстранённо, то материнский долг непременно сподвигнет её дать совет. И вот тут я даже не знаю, что будет хуже: послушать маму или не послушать. Ведь с последствиями всё равно придётся мне разбираться.

— Если ты устала, то иди поспи, — великодушно произносит она. — Я побуду с Алёнкой подольше. А вечером Виктор меня заберёт.

— Не слишком ли ты доверяешь ему? — чувствуя смутную тревогу, спрашиваю я. — Может, лучше я Олега попрошу тебя подбросить?

— А чего мне ему не доверять? — мама пожимает плечами. — Парень приличный, из хорошей семьи. Работает на твоего отца официально. Да и как человек, он очень душевный.

— Ну да?! — усмехаюсь я, приподнимая бровь. Впервые слышу, чтобы мама о ком-то так бережно отзывалась, кроме папы.

— Да, всегда вежливый со мной. И время уделит на разговор, хотя это просто моё нытьё. Но он понимает, как мне это важно... — мама отводит глаза неловко. Знает, что я не люблю, когда она о папе заводит разговор. — В общем, я к чему. Иди спать. Я посижу с внучкой.

Она, словно бы чувствуя что-то, приобнимает и похлопывает по плечу. И