Попалась - не отпущу - Анна Вэйли
Мне было горько осознавать, что я так быстро сломалась. Что все, ради чего я приехала сюда, рушилось прямо у меня на глазах, и я не могла этому помешать. Но спустя какое-то время я упрямо вытерла слезы, глубоко вдохнула и снова включила ноутбук. Открыла новые вакансии и начала писать отклики, не позволяя себе останавливаться. Если я сдамся сейчас — значит, все было зря. Значит, я действительно окажусь той самой беспомощной девочкой, которой я боялась быть всю жизнь.
Каждое утро я просыпалась с надеждой. Уговаривала себя, что сегодня все изменится, что именно сегодня мне улыбнется удача. А вечером снова ложилась с пустотой внутри и с усталостью, которая выматывала до последней капли. Я чувствовала себя загнанной в угол, потерянной и разбитой, но все равно цеплялась за эту хрупкую надежду.
Я не знала, сколько еще смогу так продолжать. Не знала, в какой момент окончательно сломаюсь и признаю поражение. У меня оставалось только одно — упрямство.
Глава 27
Даня в сотый раз перечитывал одно и то же письмо на экране ноутбука. Строгие официальные строки казались холодными, словно лишенными жизни:
«Уважаемый Даниил Алексеевич!
Информируем, что на текущий момент в программе остается одно свободное бюджетное место. Грант должен быть распределен до конца месяца. Просим вас принять участие в комиссии по оценке оставшихся проектов. Напоминаем, что любые конфликты интересов должны быть незамедлительно устранены».
Он медленно выдохнул, откинулся на спинку стула и закрыл лицо ладонями, вдавливая пальцы в кожу так, будто пытался выжать из себя усталость. Последние дни были самыми мучительными за всю его память. Каждую ночь возвращалась одна и та же картина: Саша, стоящая перед ним, разбитая, с глазами, полными боли, и модель, летящая к его ногам, рассыпающаяся на десятки мелких деталей. Он снова и снова видел лицо Саши в тот момент, и каждый раз внутри что-то ломалось.
Но сильнее всего терзало то, что для нее его молчание стало предательством. Она не могла знать, что он пытался защитить ее. Он хотел, чтобы именно она получила грант, и сделал все, чтобы улучшить ее проект. Саша не могла понять, почему он не вмешался, почему оставил ее одну перед строгими лицами комиссии.
Теперь, глядя на официальное письмо, Даня ясно осознал: все это время он оправдывал себя правильными мотивами, но поступил неправильно. Его молчание не стало защитой — оно разрушило ее веру и едва не уничтожило ее мечту.
Когда Саша подавала проект впервые, он сознательно не пришел на защиту. Комиссия тогда обнаружила факт их совместного проживания, и в программе, где разыгрывались серьезные гранты, такие мелочи тщательно проверялись. Любой намек на протекцию мог испортить все, как для нее, так и для него. Он хотел убрать даже тень сомнения, и именно тогда прозвучал тот звонок. «Удалите из списка» — фраза, что Саша услышала и приняла на свой счет. Но речь шла не о ней. Даня просил убрать свое имя из списков комиссии, чтобы исключить подозрения. Он был уверен, что делает правильно, и даже не подумал о том, что она может это услышать. Ему ни в коем случае нельзя было оценивать ее проект, но сложность состояла в том, что всю программу открывали для него. Молодой гений и его будущие студенты…
Теперь же все выглядело иначе. Его стремление защитить ее обернулось против него. Вместо поддержки он оставил ее одну.
Он опустил руки и уставился на экран, где ровные строки письма несли для него больше, чем просто формальное приглашение. Это был шанс. Возможно, последний.
Даня сжал кулаки и выпрямился. Он понимал: если хочет что-то исправить, нужно действовать сейчас. Любой ценой.
Первое, что требовало решения, — их совместная прописка. Он откладывал переезд уже много недель, не видя острой необходимости. Теперь выбора не было. В тот же день он собрал документы и вечером держал в руках официальное подтверждение о смене места проживания. У него ведь была новая квартира. Он просто… просто не хотел туда без нее.
Шаг за шагом он готовил почву к тому, чтобы вернуть Саше ее шанс. Даже если для этого придется рискнуть собственной репутацией.
На следующее утро Даня отправился в университет, заранее готовясь к разговору, который не мог быть легким. И действительно, стоило ему переступить порог кабинета, как холодный тон Петрова дал понять: легкого пути не будет.
— Даниил, мы понимаем твое стремление помочь, — произнес он сухо, глядя поверх очков так, будто заранее предупреждал об опасности. — Но ты должен осознавать: комиссия не может позволить себе даже тени сомнений в объективности. Твои отношения с Александрой — это прямой конфликт интересов.
— Я прекрасно осознаю ситуацию, — ответил он и положил на стол папку с документами и аккуратно развернул их к комиссии. — Именно поэтому я устранил все недоразумения. Теперь никаких официальных связей между нами нет. Вы можете проверить. Я прошу разрешить мне вернуться в состав комиссии на общих основаниях.
Несколько секунд в комнате стояла тишина. Петров взял документы, внимательно пролистал каждую страницу, словно искал подвох, потом передал их Орловой. Время тянулось мучительно долго. Все они здесь были своими, и не иди речь об огромных деньгах, посмеялись бы над ситуацией и парой комнат на общей кухне. Но на карте стояла и репутация всего учебного заведения. Наконец, Петров кивнул, будто с неохотой:
— Формально препятствий действительно нет. Но теперь вся ответственность за объективность ложится лично на тебя. Любой намек на предвзятость — и последствия будут серьезными.
— Я готов нести эту ответственность.
Разговор был закончен. Выйдя из кабинета, он ощутил, как часть напряжения, копившегося последние дни, наконец отпустила. Это был только первый шаг, но теперь у него было официальное право действовать. И вместе с этим — обязанность доказать, что Саша заслуживает второй шанс.
Он понимал: даже если комиссия признает ее проект достойным, этого мало. Мало лично для него. Саша не простит его сразу, возможно, не простит никогда. Он должен будет показать не словами, а делом, что ее работа имеет ценность.
Вернувшись домой поздно вечером, Даня застал квартиру тихой и темной. Дверь в комнату Саши была плотно закрыта. Он остановился напротив, постоял несколько долгих секунд, прислушиваясь к тишине. В груди тянуло
