Это то, что мне надо - Skays

— Все нормально, мам, — отвечаю ей, краем глаза, замечая усмешки той компашки. Вытерев еще раз нос, убираю окровавленный платок в карман.

— Я вижу! — кричит она. — Почему ты прогуляла урок? Почему получила два?

— Мам, давай не здесь.

— Идем к миссис Робинсон, — мама сильно хватает меня за руку и тащит обратно в школу.

Ну, вот зачем ей позвонили именно сейчас? Почему я не успела уйти до приезда мамы? Всем своим сердцем я ненавижу Андреаса и Паулу! Это все из-за них, и сейчас мне хочется их прибить.

Мама привела меня в учительскую, но оставила перед кабинетом, а сама зашла внутрь. Через полчаса мама вышла злая и раздраженная.

— Дома поговорим, — шипит она и, схватив меня за руку, ведет обратно к машине.

— Мама, отпусти, — пытаюсь вырвать руку. — Мне больно! Отпусти!

Мы вышли во двор, но здесь все равно никого не было (ну, кроме той компашки), начался последний урок. Все! Это катастрофа. Сейчас дома мне будет полная жопа, даже папа не сможет меня защитить.

— А мне, думаешь не больно? — мама остановилась, но руку не отпустила, и смотрела на меня.

— И почему же тебе больно? — спрашиваю я, пытаясь вырвать руку.

— Моя дочь получила плохую оценку, нагрубила учителю, да еще и уроки прогуляла!

— Я не грубила учителю! — кричу я. — Она тебе врет!

— А мне кажется, что это ты мне врешь! — кричит она.

— Ты вечно веришь всем, кроме меня! У этой сучки нехватка секса, вот она на меня и разозлилась!

Мама охнула и дала мне пощечину. Я, схватив свою щеку, посмотрела на нее. И что это сейчас было?

— Как ты смеешь так выражаться об учителе? А?

— Как хочу, так и выражаюсь, — плачу я. Мне было противно. Я не плакала из-за плохой оценки, не плакала, когда Паула ударила меня в нос, не плакала из-за звонка, не плакала, когда приехала мама, и когда она выходила злой из кабинета, но сейчас…

— Ты должна хорошо закончить школу! И ты это сделаешь.

Родительница хватает меня за руку и тащит к машине. Краем глаза вижу улыбающееся лицо Паулы, и злое лицо Андреаса. Какой ужас! Он хочет меня убить? Или мою маму? Мда-а-а…

* * *

Сидеть на диване и слушать, как орет мама, было неприятно. Я смотрела на камин и жаждала оказаться угольком и просто вспыхнуть, чтобы испарится. Не знаю, как долго мы так просидели, но у меня уже болит попа. Хочу-хочу-хочу лечь на кровать и заснуть.

— Милая, может, хватит уже? Моника все поняла, — заступился за меня папа, поправляя галстук.

— Что хватит? Ты хоть понимаешь, что если она так и будет себя вести, то не ведать ей золотой медали! — кричит мама уже на папу. — А потом что? Куда она поступит?

Лукас сидит около окна и смотрит на улицу, не влезая в наш разговор. Ему всегда было легко отвлечься от других, от проблем, от мира и просто погрузиться в себя. А я так не могу.

— Милая, мы опаздываем! — рыкнул папа и пошел на выход.

— Папа, вы куда? — крикнула я, поворачиваясь к выходу.

— А у мамы мы уже не можем спросить? — разводит руки родительница, смотря на меня.

— В гости идем, — отвечает папа. — Донника идем.

Мама хмыкает, берет сумочку, лежащую на журнальном столике, и едет на выход. Я не обращаю внимания на ее настроение. Все равно ничего не исправлю. Она так и будет на меня злиться.

— Ты как? — спрашивает меня Лукас, когда хлопнула входная дверь.

Я подняла глаза полные слез на него. Смотрю-смотрю… и…и начинаю реветь. Сначала тихо, а потом все громче, и громче, выплескивая весь сегодняшний день. Лукас подъехал ко мне и взял левую руку в свои, и начал медленно гладить. Я слезла с дивана и села около брата, положив голову ему на колени. Его рука начала гладить мою голову, пытаясь успокоить.

— Скажи, почему она так злиться на меня из-за школы? — спрашиваю я, когда перестала плакать.

— Она беспокоится за тебя, — отвечает тихо Лукас, не переставая гладить.

— Но это уже слишком. Она никогда не поднимала на меня руку. А сегодня прямо на школьном дворе. Лукас, я устала от этого всего.

— Моника…,- брат запинается, не в силах подобрать слов.

И в этот момент нам звонят в дверь. Я встала с коленок и пошла открывать, вытирая глаза руками. На пороге стоял Сантьяго, друг Лукаса. Единственный друг, который не бросил моего брата, когда тот не смог больше ходить. Приходит к нам почти каждый день, и с его приходом Лукас становится веселее.

— Привет, Моника, — здоровается кучерявый и всегда улыбчивый Сантьяго, протягивая ко мне правую руку.

— Привет, — улыбаюсь я и протягиваю ему левую руку.

Сантьяго крепко сжимает мою ладошку, после слегка обнимает, другой рукой хлопает по спине, а после целует в щечку.

— Эй, — я легонько бью его в грудь кулачком и смеюсь.

— Где мой братюня Лукас? — он снимает кроссовки, кидает на меня джинсовую куртку и идет в гостиную.

— Я к себе! — кричу им и поднимаюсь на второй этаж, чтобы наконец-то лечь спать.

Я ворочалась около часа. Как только закрывала глаза, вспоминала мамину пощечину и голубые глаза Андреаса. Так и свихнуться можно. Я спустилась вниз и, достав снотворное, легла спать.

* * *

Следующее утро началось с криков мамы по поводу моего домашнего задания, которое я не сделала. После она кричала на Лукаса, потому что тот не выпил вчера лекарство, а после опять на меня, что я не проконтролировала. А папа спокойно сидел на кухне, читал газету и пил черный кофе.

— Прости, — одними губами сказала я Лукасу.

Он моргнул и улыбнулся. Быстренько съев хлопья с какао, я поехала в школу. И на этот раз с водителем, потому что папа отказался, сказав, что устал после вчерашних гостей. И сейчас я спокойно ехала в машине, слушая музыку в наушниках. Мне всегда интересовало, почему именно у меня такая жизнь, и почему я не могу действовать так, как хочу и считаю нужным.

Жизнь — интересная штука. Она играет с нами, как хочет. Жизнь — это один большой театр, а мы ее игрушки… за какую веревочку дергает, то мы и делаем. С одной стороны, мы сами можем распоряжаться ею, но, с другой стороны, мы делаем то, что диктует нам она. Да, я должна радоваться, что у меня есть семья, которая, я уверена, любит меня. Я и радуюсь. Но не могу свободно вздохнуть. Не