Украденная. Лакомка для Зверя - Дима Льевич

Стыдно самой себе признаваться, но он просто мастер по части секса. Пытаюсь себя ругать за то, что мне местами… да что там местами, он все делает чересчур… по-мужски. Ругаю, что мне нравится его подход, вспоминая все те ощущения. Взять хотя бы ту боль, которую я ощущала всего несколько минут назад, когда этот наглец, этот бык-осеменитель беспардонно стал рваться ко мне в попу, туда, куда я не то чтобы парню, даже себе еще не позволяла пальчиками проникать. Мне казалось, это такое… ну прям самое-самое личное. А теперь и этого меня лишили. И вообще не похоже, чтобы мужчина, который сейчас с таким довольным видом смотрит на меня с дивана, планировал прекращать со мной сексуальные игры и отпускать… Чуть не сказала «домой». Как же, дома у меня теперь нет.

Тут явно нужно искать другой способ. Раз убежать не вариант, кричать — тоже, судя по тому, что на наши крики никто из соседей не прибежал. Нужно что-нибудь придумать другое. Может, подыграть ему и заставить самого захотеть все это прекратить. Не будет же он вечно меня здесь держать. К тому же без вещей. Ему должно надоесть. И этот момент нужно как-нибудь ускорить.

— Конечно, почему бы и нет, — пытаюсь подыграть, отвечая на его вопрос. А сама думаю о том, как болит попа и как щекотно из меня снова вытекает и скапывает прямо на ворс ковра сперма. Причем этот факт самого мужчину явно не заботит. А должен ли? По его виду, как и по интерьеру дома можно смело сказать, что денег тут занимать не приходится. Чем-то серьезным занимается человек. Хоть и на уме, на первый взгляд, один только секс. — Только мне бы хотелось сперва, — киваю вниз, — ну ты понимаешь.

— Да, конечно.

Подбираю халат и, сложив его на сгибе локтя, голышом топаю в ванную комнату. Становлюсь перед большущим зеркалом и тяжело вздыхаю, разглядывая свои растрепанные волосы, розовые щеки и припухшие торчащие соски. Собираюсь с мыслями и силами. Подмываюсь, снова запахиваюсь в халат, поймав себя на мысли, что это может стать очередной моей роковой ошибкой, ведь в этот раз мужчина завелся именно из-за халата. Но выбора нет. Даже если б я взяла с собой свою одежду, которую, конечно, не захватила с зала, то светить голыми ногами, выхаживая перед мужчиной в полупрозрачной блузке было бы еще худшим вариантом.

— Когда же ты уже натрахаешься, а? — бурчу себе под нос и выхожу обратно в зал.

— Слушай, а как тебя хоть зовут?

— Серьезно? — удивляюсь я. — После всего, что было, ты теперь заинтересовался моим именем? С ума сойти.

— Ну ты же мое знаешь. И запомнила даже! Я вообще поразился…

— Да я заметила. По тому напору, который ты в меня выдал.

— Ну а что? — разводит он руками. — Не тратить же такое добро впустую? К тому же, кончать внутрь — чуть ли не самое сексуальное, что может быть.

— Начали за имена, закончили все о том же самом…

— Ну ладно тебе бурчать. Давай поговорим.

Ну вот. Теперь ему поболтать захотелось. Ну хоть не снова перепихнуться, уже радует.

Обхожу диван и иду к столу. Беру обе коробки с лапшой и полупустую, с которой не успел расправиться мужчина, отдаю ему в руки. Свою же, уже давно остывшую и потерявшую весь аппетитный вид, беру с собой, обратно к столу. Опираюсь на него и достаю палочками мидию. Забрасываю в рот и думаю, куда бы повести разговор, чтобы побольше узнать об этом человеке и понять, как с ним бороться, найти какую-то уязвимую зону.

Сложно делать вид, что я ему обычная знакомая или подружка, хоть и недавний секс засел в подсознании, отголоски которого шепчут, что вы уже не просто незнакомцы, ведь у вас было соитие.

Тьху. Какой кошмар. Но что есть, то есть. Собираю волю в кулак. Точнее ее остатки. И говорю:

— Ну давай. Расскажи мне, как такой красивый, огромный, накачанный, мускулистый и брутальный мужчина, к тому же до беспамятства любящий хороший секс, не смог найти себе пассию, с которой мог бы воплощать все свои фантазии, не прибегая к случайным знакомствам? Ты только не прими это за комплимент.

— Поздно, малышка, уже принял, — улыбается он, затем, видимо, заметив, что я снова напряглась, поднимает ладошки и добавляет: — Ладно, ладно, расслабься. Я шучу. К тому же, я сейчас собрался есть.

— Не пугай меня так, — невесело смеюсь я.

— Как так вышло, как так вышло… Все сложно, знаешь ли.

Он берет палочками лапшу, отправляет в рот и с шумом засасывает свисающие кончики. А у меня перед глазами мелькают моменты, когда он то же самое делал с моими сосками. Брр. Отгоняю эти мысли, как назойливых мух.

— И все же? Меня вот интересует, почему ты так жестоко обращаешься с девушками. Даже позволяешь себе поднимать на них руку? Ты что, никогда не любил? Или тебя не любили?

— Малышка, ты ходишь по лезвию ножа, в душу мне лезешь, понимаешь? — ухмыляется мужчина, бросает на меня быстрый взгляд, от которого я громко глотаю с трудом пережеванный кусочек чего-то, что выудила из коробки, и отводит его в сторону. — Любил. Было однажды.

— Однажды… — повторяю эхом. — А ты не думал, что, может, если бы ты был с ними немного помягче, нежнее, то все с ними могло бы быть куда проще.

— У меня и так все с ними очень просто! И вообще, чего ты привязалась? — вдруг рычит он и вскакивает на ноги, будто я серьезно задела звенящую громче всего струну его души. И сейчас снова может что-то начаться. Только похуже.

* * *

— Погоди, погоди. Не кипятись, — говорю через снова просыпающийся страх, что этим разговором я снова выведу мужчину из себя, только агрессия его будет направлена не в сексуальное русло, продолжаю давить. Правду говорит, что я по лезвию ножа хожу. Но что еще мне остается? Может, если он такой грубый и не признает никаких нежностей, на то есть какая-то причина. Он неспособен на чувства. Или способен, но эта маска скрывает кое-что другое, и если я копну глубже, кольну на это кое-то, то он возненавидит меня. Быть может, даже ударит, но тогда он наверняка захочет от меня избавиться и выгонит. — Ты же сам хотел поговорить. А мы