Соленья и варенья от попаданки, или новая жизнь бабы Зины - Ри Даль

разбить лагерь. Райли ловко развёл костёр, а Санна, напевая что-то себе под нос, помогала раскладывать одеяла. Чем дальше мы отъезжали от Асериза, тем смелее и веселее становилась девочка, будто сбрасывала с себя невидимые оковы. Райли тоже был в приподнятом настроении, шутил, поддразнивал Санну, и даже лошади, кажется, фыркали в такт его смеху. А я… Я сидела у костра, глядя на пляшущие языки пламени, и не могла отделаться от тревоги. Мой ребёнок, Мирина, другие жёны Тирама, их дети… И Ронар. Что, если он жив?..

Когда Санна, утомлённая днём, заснула, укутанная в одеяло, я осталась у костра, глядя в огонь. Мысли путались, и каждый хруст ветки в темноте заставлял сердце сжиматься. Райли подсел ко мне и мягко приобнял за плечи. Его тепло немного успокоило, но не могло прогнать бурю в моей душе.

— О чём ты так напряжённо думаешь? — спросил он тихо, глядя на меня с лёгкой тревогой.

Я отмахнулась, стараясь казаться беззаботной:

— Так, ни о чём.

Он покачал головой, его глаза сузились:

— Зина, я же вижу, что ты всё мрачнее с каждым днём. Я беспокоюсь о тебе.

Я невольно улыбнулась, тронувшись его заботой.

— Ты очень наблюдателен, — сказала я, глядя на него.

— Мне приятно за тобой наблюдать, — ответил он с улыбкой, — но неприятно при мысли, что ты неспокойна.

Я вздохнула, глядя в огонь.

— А разве можно быть спокойной в таких обстоятельствах?

Райли рассмеялся, будто я сказала что-то забавное:

— Конечно! Посмотри на меня!

Я покачала головой, не сдержав улыбки:

— Завидую твоей нервной системе.

Он вскинул бровь, явно озадаченный:

— Моей… что?

Я хмыкнула, понимая, что снова ляпнула что-то из того, о чём здесь, в этом мире, не имели понятия.

— Ну, в моём предыдущем мире было такое выражение. Означает стойкость и силу духа.

Райли улыбнулся шире, придвигаясь ближе.

— А-а-а… Да, помню-помню. Ты ведь пришла ко мне из другого мира. Моя неземная Зина…

Он наклонился и мягко поцеловал меня в щёку, а потом в губы. Я почувствовала, как моё сердце дрогнуло, как тепло его объятий начало растапливать холод внутри.

— Кстати, — продолжил Райли, отстранившись, — ты никогда не рассказывала о том своём мире.

— Когда-нибудь расскажу, — уклончиво ответила я.

— Почему не сейчас? — он кивнул на небо, усыпанное звёздами. — Смотри, какая ночь! Тысячи глаз Целлианы глядят на нас.

Я рассмеялась, но смех вышел невесёлым.

— Потому что сейчас важнее разобраться с тем, что происходит в этом мире.

Райли пожал плечами, будто всё было проще простого:

— А с чем тут разбираться? По-моему, всё ясно.

Я нахмурилась, чувствуя, как раздражение подступает к горлу.

— Как раз ничего не ясно. Загадки множатся, а ответов всё нет. И я думаю об этом каждую секунду…

Его улыбка померкла, и он посмотрел на меня с сочувствием.

— Мне жаль, что ты так и не узнала ничего о своём ребёнке, — сказал он тихо.

— Узнаю, — ответила я с уверенностью. — Когда-нибудь узнаю.

— Конечно, — согласился Райли. — Непременно узнаешь. Я в тебя верю.

Он крепче обнял меня, и я на миг прижалась к нему, но тут же продолжила:

— Меня не только это беспокоит, Райли.

— Да? А что ещё? — спросил он, вглядываясь в моё лицо.

Я почувствовала, как внутри закипает обида.

— Разве ты забыл, что рассказала Эллая?

Он нахмурился.

— О твоей подруге? Да, её очень жаль. Но ей, увы, уже ничем не поможешь…

Я сжала кулаки, стараясь не сорваться.

— Не о Мирине! А о её ребёнке. И о других детях Тирама. И о его жёнах…

Райли тяжело вздохнул, его голос стал чуть резче:

— Зина, ты не можешь спасти всех. Знаю, ты храбрая и сильная. И с этой… как ты сказала? Нервной системой у тебя всё в порядке. Но бывают вещи, на которые мы не можем повлиять.

Я отстранилась, обида жгла глаза.

— Как ты можешь так рассуждать?

Он пожал плечами с привычной лёгкостью.

— Так меня научила жизнь. Если бы я думал о ком угодно, кроме себя, я бы не выжил.

Я помолчала, чувствуя, что его слова неприятны мне, но в глубине души понимала, что он, возможно, прав. И всё же…

— Может, ты и прав, — неохотно согласилась. — Но я не могу просто выбросить это из головы. Это слишком важно. Не только для меня, а для всего Торесфаля.

Райли вскинул бровь, его тон стал насмешливым:

— Зина, с каких пор ты решила податься в политику?

— С тех пор, как узнала, что судьба этого мира могла сложиться иначе, если бы истинный правитель был у власти, — отрезала я.

Он покачал головой.

— Мы этого не можем знать. Возможно, он был бы ужасным правителем. Да и зачем об этом рассуждать, если он давно мёртв?

— А если жив? — выпалила я. — Что, если маленький Ронар и сестра Эллаи выжили?

Райли рассмеялся, но смех его был безрадостным.

— Тогда он уже давно не маленький и вряд ли жаждет взойти на престол.

— Почему это? — упрямо спросила я.

— Потому что жизнь его вряд ли баловала, — ответил он беспечно. — Да и будь сестра Эллаи жива, она бы наверняка рассказала мальчику, кто он есть, и он бы заявил свои права на трон. Но этого не случилось. А это, скорее всего, значит…

Он не договорил, но я и так поняла. Это значит, что Ронар Влассфор погиб. Я хотела возразить, но тут меня вдруг осенило:

— А что, если Ронар не знает, кто он такой?

Райли отмахнулся:

— Не знает и не знает. И мы тоже не знаем, кто он и где. И не нашего это ума дело. У нас есть своя задача, о ней и следует думать.

Он снова притянул меня к себе, но я не могла так просто отпустить этот разговор.

— Райли, а тебе самому разве никогда не хотелось узнать о своём рождении? — спросила я тихо. — Ты ведь не знаешь, кем были твои отец и мать.

Он глубоко вдохнул, его лицо потемнело.

— Конечно, хотел бы, — признался он, и в голосе его мелькнула грусть. — Но это невозможно. Да и какая разница, что там было в прошлом? Важнее то,