Лорд зверей - Джульетта Кросс

Хвост у меня дёрнулся; тело клекотало нетерпением.

— Совет согласен? — спросила Вайзел.

— Да, — сказал Боуден.

— Да, — отозвалась Лорелин.

Остальные поддержали. Я ответил последним:

— Да, — таков порядок: лорд клана утверждает решение совета.

— Тогда этот келла’мир объявляю завершённым, — Вайзел поднялась, опираясь на посох; стеклянные и серебряные бусины в её косах мелко зазвенели. — Советую выдать ей тёплую одежду, лорд Редвир. В том, что на ней, до Гаста-Вейла она не дотянет.

Я лишь кивнул. Старейшины поднялись, двинулись к ступеням; каждый, по очереди, пожал Джессамин руку. Даже те, кто ворчал на чужаков, нашли слово для приветствия. Народ начал расходиться — кто к работе, кто к очагам.

Я поднялся и встретил её в центре площадки; она стояла там же — глаза широко распахнуты, но в лице читалось облегчение.

— Спасибо, — сказала она. — За то, что помогли мне в лесу. Пусть даже вы всего лишь исполняли клятву клана.

— Я всегда держу клятвы.

— И спасибо за поддержку здесь. За голос — чтобы мне позволили остаться ещё хоть немного.

Вдруг она стала какая-то робкая; голос хрупко звенел — мне это не понравилось. Не та упрямая женщина, с которой я шёл два дня.

— Почему ты так звучишь? — спросил я.

— Как?

— Как будто сломалась. Слабая.

— Возможно, потому что я только что рассказала постыдный секрет всему вашему клану, — огрызнулась она.

— Не нравится мне это. Убери этот звук из голоса.

— Ты не можешь приказывать мне, что чувствовать и как звучать. Хоть ты тут и король, лорд Редвир, — отрезала она.

— Так-то лучше.

Она закатила глаза и пробурчала:

— Невыносимый, тупой мужлан.

Я улыбнулся.

— Проведу к тем, кто займётся одеждой?

— Будь добр, — сухо кивнула она.

— Сюда.

Я повёл её вниз по ступеням и через деревню, к рабочему шатру Сорки. Все, кого мы проходили, не стеснялись глазеть, но Джессамин смотрела прямо перед собой — будто это её не касалось. Мне это нравилось. Она — светлая фейри, а силы в ней видно.

— Почему ты не сказала мне про мевийских стражей? — спросил я, сворачивая к месту, где работала Сорка.

— Не хотела.

— А совету сказала. Всей деревне.

— Потому что выбора не было. Не скажи правду — не согласились бы помочь.

— Я помог.

— Потому что у тебя клятва или как там, — выдохнула она тяжело. — Не бойся. К весне они точно уйдут с этих мест. Тогда я найду другое место. Где-нибудь.

Я буркнул, не радуясь, как в голос снова просочилась та грусть.

Возле шатра Сорки её работницы скоблили шкуры, натянутые на деревянные рамы. Женщины бросили любопытные взгляды на Джессамин, но продолжили вести гребни по коже.

Мы вошли под поднятый полог. Сама Сорка была в глубине — помогала дочери: та подшивала подклад к юбке из шерсти, купленной нами в Хелламире на последнем меновом выезде.

— Сорка, — позвал я высокую женщину, что возглавляла гильдию портных.

Она подняла голову — волосы уложены косами вокруг миниатюрных рожек и вниз по спине — и улыбнулась нам обоим.

— Слышала, вы ко мне с нашей гостьей.

— Ты не была на келла’мире? — удивился я.

Присутствовать на совете не обязательно, но я думал, сегодня соберутся все: чужие у нас редкость — тем более светлая фейри.

— Работы слишком много перед уходом в Гаста-Вейл. К тому же, — она улыбнулась, покосившись на других женщин, которые делали вид, будто шьют, хотя откровенно подслушивали, — мои сплетницы держат меня в курсе.

Одна — кажется, Велга в углу — недовольно зашипела.

У Сорки под рукой стояла юная дочь — Беска, ей, если не путаю, тринадцать; она теребила материнскую юбку из «белой кожи». Белых зверей не бывает, но Сорка — мастерица: придумала, как красить шкуры, не жертвуя прочностью.

— Познакомь, — громко зашептала Беска.

— Меня и саму ещё не представили, Бес, — улыбнулась Сорка.

— Виноват, — сказал я. — Джессамин, это Сорка, глава гильдии портных. А это её дочь, Беска.

— Рада знакомству, — сказала Джессамин.

— И мы, — искренне откликнулась Сорка, окинув взглядом её платье. — Сшито добротно, но для нортгалльской зимы не годится.

— Мне уже говорили. — Джессамин вынула из кармана фартука белый мех. — Вы могли бы помочь сшить из этого перчатки?

— Ах вот как… — Сорка провела длинными пальцами по шелковистому меху. — Очень тонкая вещь. Элкмайнская выдра. Редкость.

— Где взяла? — спросил я.

— Один старый призрачный охотник подарил. Как раз перед тем, как я ушла из Пограничья.

— Сбежала, ты хотела сказать? — язвительно вставила Велга, едва отрываясь от вышивки.

— Да, — спокойно согласилась Джессамин. — И этот охотник подножку поставил одному из стражей. — Она улыбнулась — и я вдруг почувствовал гордость: после келла’мира дух у неё окреп, несмотря ни на что.

— Я могу сшить перчатки, мама, — сказала Беска. — Если позволишь.

Сорка тепло улыбнулась дочери:

— Бес ловкая. Поручим ей.

— Не знаю, как расплатиться, — сказала Джессамин.

Сорка нахмурилась:

— Мы не платим друг другу внутри клана. Каждый вносит свою долю — чтобы всем было чем греться и что есть.

— Значит, и мне надо найти, чем быть полезной.

В углу девушки зашептались и хихикнули; я глянул — и смех оборвался.

— Дайте ей всё необходимое, — сказал я, переводя разговор: в животе скрутило от тона в шатре.

Джессамин не из нашего клана и останется лишь на зиму — роль на неё никто возлагать не будет. Если возложить, это уже признать её «своей». Потому-то и хихикали — высмеивали её желание помочь. Но я не позволю смеяться над тем, кто стремится быть полезной — пусть даже гостья.

— Да, лорд Редвир. Можете идти.

Я нахмурился — с чего это мной распоряжаются? Сорка пояснила:

— Мне нужны мерки. Потом она примерит несколько платьев — посмотрим, что сядет.

Тепло поползло по груди и к шее — стоило мне представить, как Джессамин раздевается. Я резко развернулся и бросил через плечо:

— Бес, проводишь её в мой шатёр, когда закончите.

— Слушаюсь, мой лорд.

Я вышел — нужен был воздух. И Безалиэля найти: пора планировать переход.

Глава 8. ДЖЕССАМИН

Сорка распустила всех зверо-фейри, что при мне вышивали и сшивали ворох нарядов.

— Думаю, нам пригодится немного уединения, — сказала она, когда те вышли.

— Я ценю это.

Было очевидно: прочие женщины моему появлению не рады. Я понимала — чужачка, да ещё светлая, — но всё же хотелось, чтобы меня не недолюбливали так явственно.

— Можно мне остаться, мама? — спросила девочка с милым личиком и парой рогов, красиво выходящих из каштановых волос.

— Нет, милая.

— Ну пожа-а-алуйста…

— Я не против, — вмешалась я. — Беске всё равно снимать мерки с моих рук для перчаток.

— Видишь, мама,