Используемая единорогом - Эми Райт
Это не занимает много времени. Они оба подбадривают меня шепотом, пока я снова не начинаю дрожать. Мое тело напрягается. Мощный импульс удовольствия заставляет меня схватиться за рог Стирлинга.
— Это наша девочка, — Боаз целует меня в плечо, приостанавливая движение бедер подо мной, пока я прихожу в себя.
Прежде чем я успеваю очнуться, Стирлинг отрывает меня от Боаза.
Я протестую.
— На кровать, тебе нужно два члена.
О, черт возьми, да. Это то, чего я ждала. Я заползаю на кровать, и они оба присоединяются ко мне. Боаз входит в меня сзади, обхватывая мои бедра и толкая меня обратно на себя. Затем Стирлинг опускается передо мной на колени.
— Открой рот, красотка.
Я стону вокруг головки его члена, когда он кормит меня им. Он такой большой. Губы тянутся, чтобы обхватить его, но я ни за что не возьму всю длину.
На вкус он даже лучше, чем я помню. Не человеческий. Все еще соленый, но слаще, и с ароматом, который я не могу определить. Все, что я знаю, — он вызывает привыкание. Я немного отстраняюсь, чтобы насладиться.
Он стонет. Затем чертыхается, когда я снова скольжу по нему ртом.
Все это время Боаз медленно трахает меня сзади. Я могу сказать, что он осторожничает, пока я привыкаю к члену Стирлинга.
Но это не то, чего хочет моя киска.
Сделав глубокий вдох, я беру Стирлинга глубже. Вдыхая через нос, я задерживаю дыхание. Затем еще глубже, пока не перестаю дышать. Мои губы и челюсть растянуты, и все, о чем я могу думать, — это насколько я наполнена.
Когда я поднимаю взгляд, восхищенного выражения на лице Стирлинга достаточно, чтобы заставить меня сжаться вокруг члена Боаза.
Стирлинг благоговейно касается моей щеки мягкой костяшкой пальца.
— Гребаная секс бомба, мой маленький человечек. Такая сексуальная.
Я стону. Я не могу ответить, но мне нравится, как он смотрит на меня, когда мой рот полон его члена.
Затем что-то меняется. Мы все начинаем двигаться, как будто совершенно синхронно. Я держу член Стирлинга глубоко во рту так долго, как только могу, прежде чем приходится отодвинуться, чтобы глотнуть воздуха.
Ритм естественным образом становится более быстрым, чем раньше. Меня трахают сзади и спереди, и все, что я могу сделать, это расслабиться и принять это.
Когда Стирлинг наклоняется надо мной, чтобы поцеловать Боаза, я понимаю, что влипла по уши. Мне нравятся эмоции момента. Для них это не просто трах. Я не хочу этого признавать, но, может быть, для меня это тоже не просто трах.
Их темп увеличивается. Стирлинг позволяет мне глотнуть воздуха, но это не то, чего я хочу. Я хочу заглотить его член и смотреть, как он распадается на части для меня, пока наслаждается моим чувственным удовольствием в этот момент.
Слишком рано Боаз крепко сжимает мои бедра.
— Черт!
Я согласна. Моя киска сжимается вокруг его обхвата, и я чувствую приближение оргазма.
Стирлинг вырывается у меня изо рта. Я всхлипываю, но оргазм уже слишком близок. Мне это нужно.
Боаз крепко держит меня и доводит до предела. Когда удовольствие снова распространяется по мне, его член пульсирует внутри, и он издает крик. Я толкаюсь два последних раза, чтобы выдоить из него остальное, и он изливается глубоко в меня.
Когда я открываю глаза, Стирлинг поглаживает себя, наблюдая за происходящим. Он качает головой.
— Невероятно.
Боаз смеется.
— Чертовски невероятно.
Но я все еще наблюдаю за движением руки Стирлинга по члену. Он все еще не кончил. Я хочу что-нибудь с этим сделать.
Отодвигаясь от Боаза, я ползу к Стирлингу. Затем поднимаю подбородок и открываю рот.
— Теперь ты.
Он шипит сквозь зубы.
— О, черт.
Три быстрых движения его руки по члену, и он взрывается. Теплая жидкость брызжет мне на лицо и язык. Это восхитительно. Но что мне нравится больше всего, так это выражение восторга на лице Стирлинга. Запрокинув голову, он издает долгий, низкий стон, и его член пульсирует последней дрожью.
Затем я вытираю лицо, и мы все падаем на кровать, сплетя конечности. Я зажата между двумя мускулистыми единорогами, один гладит меня по волосам, другой по спине.
Я должна уйти. Я знаю, что должна.
Обнимашки под запретом.
Но я не двигаюсь.
Я лежу и наслаждаюсь этим, будто именно этого я и хотела все это время. Будто я не устанавливала правила специально, чтобы уберечь себя от новых ошибок.
ДВЕНАДЦАТЬ
Джейд
Я понимаю, что у меня проблема, как только открываю глаза.
Я просыпаюсь, прижавшись лицом к теплой, пушистой груди, и еще одно крепкое тело прижимается ко мне сзади.
Я лежу неподвижно, оценивая ситуацию.
Это не просто обнимашки. Очевидно, я осталась на ночь.
Черт.
Что еще хуже, я липкая от спермы, теплая и расслабленная, и тошнота и тревога меньше, чем в последние… ну, на самом деле, очень давно.
Но теперь приходится беспокоиться не только обо мне. Моя рука скользит к животу, и я задаюсь вопросом, как там поживает мой крошечный малыш. Это всего лишь миф, что секс может быть вреден для детей в утробе, верно? Конечно, это так.
В постели Боаза так тепло и уютно. В жизни Стирлинга… Я позволяю себе на мгновение забыть, что теперь у меня есть обязательства. Есть еще одна жизнь, о которой нужно заботиться. Что было бы, если бы я позволила этому прекрасному стаду увлечь меня, только для того, чтобы они узнали о моем долге? Что они будут делать, когда узнают?
Я, конечно, знаю ответ: вышвырнут меня с ребенком на улицу. Совершенно справедливо. Они не заслуживают такого бремени. Они никогда не просили о подобном. Будет лучше, если я никому не позволю слишком привязываться. Мне невыносима мысль о том, что мой сын или дочь привяжутся к кому-то только для того, чтобы быть вот так отвергнутыми.
Я немного отодвигаюсь влево, но меня блокирует стена в виде пахнущего землисто-мужским ароматом единорога. Я говорю себе не утыкаться носом в грудь Боаза, чтобы, глубоко вдохнув, насладиться запахом. Вместо этого я сползаю вниз и выныриваю из-под руки Стирлинга, наконец-то слезая с кровати.
Парни шевелятся, но Боаз только переворачивается и устраивается на моем
