Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Позади раздаётся голос, трижды зовущий меня по фамилии:

— Коэн, чёрт возьми!..

Я вылетаю из виллы прямо в парадный сад, где две недели назад впервые встретила Кроноса и Рею. Ночью он освещён множеством тёплых огоньков. Даже яблони видны отчётливо, каждая со своими разноцветными плодами.

— Хейвен, когда тебя зовут, можно хотя бы откликнуться и притормозить! — раздаётся за спиной сердитый и слегка запыхавшийся мужской голос.

Я игнорирую его. Ухожу к углу сада, туда, где фруктовые деревья растут особенно густо. Там, может быть, удастся оторваться от назойливого преследователя. Мне нужно побыть одной. Никто сейчас не сможет помочь. Даже Хайдес.

— И куда ты, мать твою, собралась? — ворчит за мной Арес, возобновив погоню.

Я уже почти у яблони с алыми плодами, когда чья-то рука резко хватает меня за запястье. Я дёргаюсь, стряхиваю хватку, но Арес снова цепляется за меня, словно ничего не произошло.

— Что тебе нужно?

— Для начала мне нравится, когда на меня смотрят, когда я говорю, — зло шепчет он. — Так что поверни своё симпатичное личико ко мне.

Закатываю глаза, но поворачиваюсь. Если подыграть ему — скорее отстанет. Или хотя бы хочется в это верить.

— Ну и? — подгоняю. — Без обид, Арес, но ты — последняя, с кем я хочу говорить.

Он ухмыляется дьявольской ухмылкой:

— Обожаю, когда девушки меня ненавидят и делают вид, что не хотят.

Я вырываю руку. Его улыбка только шире. Ему и правда нравится, когда его отталкивают.

— Я вовсе не делаю вид. Я и правда не хочу тебя видеть. Уходи.

Он театрально округляет глаза, прижимает ладони к груди, изображая боль:

— Ого, Коэн, это ранило меня в самое сердце. Следи за словами, а то твой милый ротик выдаёт слишком жёсткие штуки.

— Мне плевать. — Я поворачиваюсь и быстро углубляюсь в яблоневую аллею.

Арес легко нагоняет меня. Я собираю в кулак остатки терпения, лишь бы не врезать ему. И всё же, как ни странно, раздражение, которое он вызывает, немного отвлекает от того, что только что произошло в доме Лайвли.

Я никогда не умею сразу разбирать свои раны. Мне нужно закрыть их в ящике внутри себя и вернуться к ним потом, когда буду готова. На время притвориться, что их нет. Это мой личный способ выживания.

— Зачем ты пошёл за мной? — нарушаю тишину. — Зачем приперся?

В воздухе сладкий запах яблок. Но когда Арес подходит ближе, его собственный аромат перебивает всё. В отличие от свежего, как морской бриз, запаха Хайдеса, у Ареса — насыщенный, терпко-сладкий.

— Подумал, что немного секса подняло бы тебе настроение, — заявляет он с полной серьёзностью.

Я продолжаю идти и бросаю на него убийственный взгляд:

— Ты не смешной.

— Я и не шучу. Я серьёзен. Если хочешь…

— Прекрати.

— …забыть свои беды с помощью…

Я наугад нахожу его руку и несколько раз стукаю по ней кулаком:

— Арес!

Он вскрикивает фальшивыми «ай-ай-ай» и отдёргивается. И снова мне кажется, что его невыносимость — это всё-таки способ отвлечь меня. Потому что в повисшей тишине перед глазами снова встаёт Хайдес с Персефоной и их связь с детства. И я с Аполлоном. Как я могла его забыть? Как вообще стерла его из памяти?

— Тебе было всего пять лет. Я и сам не помню ничего из того возраста, — бормочет Арес, будто прочитал мои мысли. — К тому же, детский мозг часто вытесняет особенно тяжёлые, травмирующие события. Для тебя приют явно был именно таким.

Он засовывает руки в карманы и равнодушно осматривает яблони.

Я не хочу обсуждать это. Особенно с ним. Но в груди всплывает другой вопрос. Когда его чёрные глаза цепляют мои, выражение у него становится неожиданно серьёзным.

— Знаю, о чём ты думаешь, Коэн, — шепчет.

— О чём же?

Он берёт в пальцы прядь моих волос:

— Ты думаешь, почему за тобой пошёл такой красавец, как Арес, а не твой милый бойфренд.

Я не стала бы формулировать именно так. Но спорить с его эго — бессмысленно.

Из груди вырывается глухой всхлип:

— Два часа назад всё было… идеально. Мы… А теперь кажется…

Я не могу даже озвучить конфликт, который во мне клокочет. Боюсь, что Арес обратит всё в шутку.

— Два часа назад вы шептались на пляже о вечной любви, а теперь он обнимает другую с сиськами побольше? Ну да, понимаю, обидно, Коэн.

— Ты совсем не помогаешь.

— Мне это часто говорят.

— Тогда заткнись, — срываюсь я.

Он усмехается:

— Возвращаюсь к предложению. Хайдес тебя шлёпает? Я тоже мог бы.

Я резко толкаю его плечом и ускоряю шаг, надеясь избавиться от него:

— Ты жалкий ловелас.

Арес переграждает мне путь. В чёрных глазах вспыхивает странный огонёк. Он наклоняет голову, приближаясь с хитрой ухмылкой:

— Ладно, всё. Обещаю, отстану. Но не гони меня прочь.

Я теряюсь.

— Почему? Чего ты хочешь?

Он вдруг становится серьёзным. Отходит на шаг и кусает губу, будто сомневается, стоит ли говорить. И впервые, с тех пор как я его знаю, Арес не уверен, выпускать ли на волю свои мысли.

Наконец он выдыхает:

— Хейвен Коэн. Я видел, как у тебя с лица сошла вся краска. Думал, ты упадёшь в обморок прямо в тарелку. И когда ты сбежала — понял, что только я смогу отвлечь тебя так, чтобы ты хоть ненадолго отложила то, что узнала сегодня.

Я онемела. Он замечает это и тут же получает от меня насмешливое прикрытие:

— Отличная тактика. Отвлечь, притворяясь самовлюблённым придурком, который предлагает меня отшлёпать.

Он не ведётся. Склоняется ближе, так что наши лица оказываются на одном уровне:

— Но ведь сработало, верно? Я тебя отвлёк.

— Отвлёк, — признаю я. — Но теперь я ненавижу тебя ещё сильнее.

Краешек его губ чуть дёргается вверх.

— Плевать. Главное, что я…

Оба одновременно осознаём, что он собирался сказать. Главное, что я сумел тебя отвлечь. Арес Лайвли с крупицей человечности?

Он резко отшатывается. Порыв ветра шевелит листву и забрасывает ему пряди на лоб. Он не утруждает себя убрать их. Лицо становится сосредоточенным. Он указывает рукой назад, в сторону виллы.

— Пошли. Я уже сыт по горло этими чёртовыми яблоками, — бурчит.

Я не спорю. Мы возвращаемся по тому же пути и вскоре снова оказываемся у входа в особняк Лайвли. Огни всё ещё горят, но сомневаюсь, что они продолжают ужинать, будто ничего не произошло. Мы поднимаемся по ступеням. Я показываю Аресу путь к спальням.

Он молчит. И я благодарна за это. Потому что правда: