А если второй шанс, чтобы пожить счастливо? - Людмила Вовченко

Он отрезал первый кусок. Жевал медленно. Жадно. Глотал с трудом. Не потому что не вкусно — а потому что было непривычно есть сидя у костра, в лесу, в теле эльфа, с огромной кошкой-охотницей напротив.

Он протянул ей кусок мяса. Она даже не шелохнулась.

— Хозяин ест первым.

— Нет у тебя хозяина, кисуля. Есть друг. — Он отломил ещё кусок и бросил ей.

Кошка поймала на лету. Схрустела. И не ответила. Но села ближе.

— Расскажешь, кто ты?

— Меня звали Сапфира. У меня был хозяин. Он был маг. Умер. Я выжила.

Он кивнул. Её тон, как ни странно, был похож на его собственный — сдержанный, отстранённый, без сантиментов.

— Я искала место. Безопасное. Родить. Потом ты упал с неба и завонял лес.

— Приятно, чёрт возьми. — Он усмехнулся.

— Ты был мёртв. И жив. Две души. Потом — одна.

Он отвёл взгляд.

— Да. Я... умер. А теперь... кажется, живу. В теле парня, который был настоящим эльфийским придурком. Он поругался с кланом?

— Он сбежал. Слишком громкий. Кричал. Бился. Хотел силы. Нашёл источник. Источник сжёг его. Твоё пламя пришло и остудило.

Ветер прошелестел листвой, и ему показалось, что деревья шепчут. Он не понимал слов, но чувствовал смысл. Принятие. Осторожное. Как будто лес — живая сеть — уже знал, что он не совсем чужой.

Он достал кинжал. Он знал: артефакт. Простой с виду, но рукоять отзывалась теплом, если подносить его к коже. В бою — он может вытянуть силу из врага. Даже из того, кто смертельно ранит его. Ценой жизни другого — можно выжить.

Он спрятал клинок, стараясь не думать, кого ему придётся ради этого убить.

А вот серьга — другой разговор. Она уже приносила знания. Как работать с кинжалом. Как разжечь огонь. Как слышать Сапфиру. Значит — она обучает. Он вспомнил: если серьга — это ключ, то перстень — передатчик. Надо найти того, кто научит его ментальной и целительной магии.

— Нам нужно выйти к людям. Или хотя бы к деревне. К магу. — Он посмотрел на Сапфиру. — Знаешь дорогу?

— Много дорог. Но все ведут к зверям. Или к людям. Лучше к людям. Звери теперь смотрят на тебя иначе.

— Это ещё почему?

— У тебя запах артефактов. И ты говоришь со мной. И ты... не боишься.

Он замолчал. Улыбнулся уголком губ.

— А стоит?

Сапфира прищурилась. Если бы у неё были брови — она бы их подняла.

— Ещё нет. Но ты пытаешься быть другом. Не магом. Это странно. И... приятно.

Они долго сидели у костра, пока небо не покраснело. И когда он улёгся на мох, укутавшись в зелёный плащ, почувствовал, как кошка устроилась рядом.

Тёплая. Живая. Странно родная.

И впервые за много лет Виктор заснул не с болью — а с лёгкой улыбкой.

Завтра — они двинутся к людям. И этот путь точно не будет простым.

Глава 3.

Глава 3

Дорога не кончалась.

Лес казался бесконечным. Иногда он становился светлее, с переливами солнца, пробегающего по мхам и листве. Иногда сужался, затягивался мраком, будто смотрел исподлобья. Бывали лужайки, заросшие высокими травами, где пахло мятой и сырым камнем. Бывали ручьи с прозрачной водой, студёной и вкусной, как детство.

Виктор шёл, прислушиваясь к шагам. К себе. К ощущениям. Он уже понял: тело сильное, быстрое, но не автомат. Слишком гибкое, слишком лёгкое — приходилось буквально учиться заново ходить, дышать, не оступаться на каждом корне.

Сапфира двигалась рядом. Иногда — впереди, иногда — сбоку. Тень и молчание. Но и не только.

— Ты знала, что сны тут другие? — спросил он однажды вечером у костра, когда на палке зажаривался очередной кролик.

— Ты разговариваешь во сне. На языке, которого не знаю.

— Русский. Мой родной. — Он подбросил ветку в огонь. Искры вспорхнули, как золотые насекомые. — Ты слышала слово "спецназ"?

— Спец... хаз? Это... клан?

Он рассмеялся.

— Что-то вроде. Мы действовали в особых условиях, быстро, без лишних слов. Против людей, зверей, кто угодно. По приказу. И без. Ты бы туда подошла, кстати. Ловкая, молчаливая, с когтями.

Сапфира чуть склонила голову.

— Я не воин. Я... хранительница. Я берегу. Охотник — это не то же самое, что убийца.

— Тоже верно, — кивнул он. — А у меня выбора не было. Меня жизнь всегда толкала туда, где кровь. Где боль. Пока не прижала совсем.

Костёр потрескивал. Сапфира молчала.

Он посмотрел на небо. Звёзды здесь были другие — синие, медовые, даже зелёные. Не знакомые. Ни одной привычной точки. И всё же не было страха. Было... чувство начала.

— Ты ведь не просто так ко мне пришла, да?

— Ты пахнешь артефактами. Жизнью. Ты чужой. Но ты не забрал мою волю. Не назвал себя хозяином. Не привязал меня магически. Ты отдал мне часть еды. Спрашиваешь. Думаешь.

Она помолчала. Потом добавила:

— Это странно.

— Я тоже так думаю.

— И ещё. Имя у тебя странное.

— Ага. Виктор.

— Вик-то-ор. Звучит, как удар лапой по камню.

— Я бы сказал: по башке.

Сапфира фыркнула. Виктор понял: она смеётся. Или что-то близкое.

— А у тебя имя красивое. Глубокое. Как сапфир. Синий. Ты ведь не синяя.

— Это было имя моего рода. Я — последняя.

Он почувствовал, как что-то кольнуло внутри. Не магия. Понимание. Потеря.

— Я тоже... последний. Моей семьи больше нет. Жена умерла. Детей не было. Всё, что было — теперь где-то там. Наверное, уже и квартиры моей не осталось. И фотографий.

Они долго молчали. Только ветер шуршал в листьях, только огонь дышал рядом.

Сапфира придвинулась ближе. Лапы — как маленькие колонны. Голова положена на его бедро.

Он не отодвинулся.

— Как ты узнала, что я жив? Там, в самом начале.

— Я чувствую сердца. У мёртвых они пустые. У тебя — странное. Сломанное. Но пульсирует. Как будто два голоса. Но второй — утих. Ты один, но не совсем. А потом — ты коснулся меня. Без власти. Просто... был.

Он провёл рукой по её шее. Шерсть — как заколдованный мех, гладкий, блестящий, с мерцающими линиями, как если бы в неё вплетены были звёзды.