Принцесса крови - Сара Хоули

Полные губы Лары сжались в тонкую линию.

— Принцесса Кенна и её коллекция сломанных игрушек.

Злость вспыхнула несмотря на то, что я понимала: её язвительность — защита. Я резко откинула простыню и шагнула к ней.

— Никогда не говори о них так, — выпалила я, уперев руки в бока. — И о себе — тоже.

Она вздрогнула и опустила взгляд. Шагнула назад, потом в сторону, потом снова вернулась, словно сама отвергала своё отступление.

— Как нам вообще справиться? — Голос лишился привычной требовательности, и в нём обнажилась только боль. — Как ты ждёшь, что мы сумеем… хоть что-то?

— Ты думаешь, у нас не выйдет? — спросила я, хотя те же сомнения разъедали меня изнутри.

— Нас трое людей и я. Что мы можем, кроме как быть обузой? Что мы можем дать тебе, Дому Крови… кому угодно?

Злость угасла, оставив пустоту. Она слишком долго пыталась казаться выше других, но суть оказалась простой: что мы можем дать? У Лары не осталось семьи, у неё не было магии, не было положения в Мистее вне этих стен — и она знала это.

— У нас есть мы сами, — сказала я, проглотив горечь в горле. — Думаешь, я знаю, как всё устроить? Понятия не имею. Но я выпотрошу любого, кто попытается нас тронуть.

Дом из пяти может стать домом из шести, потом из десяти, а потом и больше. Мы можем стать тем, чего в Мистее никогда не было. Сломленные, изгнанные, лишённые — все они найдут дом здесь. И вместе мы докажем Благородным фейри, что существует другой вид силы.

Сила, которую даруют, ничто перед той, что вырвана собственными руками.

Лара дёрнула свою растрёпанную косу.

— Я бесполезна, — горько сказала она. — У людей хотя бы есть оправдание, но я? Я просто неудачница.

— Ты не бесполезна, — ответила я, сердце сжалось от боли за неё, даже если слова снова задели меня. — И они не бесполезны. Ты забыла, что я сама была человеком всего вчера?

Она снова дёрнула косу и покачала головой.

— Ты другая. Не такая, как они.

Я фыркнула.

— Чушь. Я просто единственный человек, к которому ты когда-либо приблизилась. Ты их даже не знаешь. Ты не говоришь на языке жестов. Откуда тебе знать, какие они? — Я выпрямилась. — Они будут уважать тебя. Но и ты должна уважать их в ответ. Мы не выиграем, если будем похожи на прочие дома. Мы выиграем, если станем другими.

— О, Кенна. Что здесь вообще можно выиграть?

Этот вопрос задел меня до дрожи. Я подошла к гардеробу и распахнула створки. Первым под руку попался чёрный шёлковый халат, окаймлённый алым. Я накинула его на плечи, завязала пояс, наблюдая за движениями пальцев. Моя кожа теперь мерцала, но на ней всё так же оставались мелкие знакомые шрамы — следы детских падений, тяжёлой работы, безрассудных драк.

Их вид был утешением. Превращение в фейри не стерло эти метки. Они не стерли того, кто я есть.

Я затянула узел и обернулась к Ларе.

— Чего ты хочешь выиграть?

Она замерла.

— Что?

— Чего ты хочешь? Потому что это не обязано быть тем, чего хотят для тебя другие. Дом Крови может никогда не обрести ту же силу, к какой стремятся главы других домов. Но если мы будем жить… если будем счастливы, если будем в безопасности, если найдём смысл — это будет победа.

— Я… — Она запнулась, растерянность проскользнула в её лице. — Никто никогда не спрашивал, чего я хочу.

— Потому что от тебя ждали идеальности. Что ты станешь совершенной дочерью, наследницей. Дубликатом Орианы, — сказала я, взяв её руки в свои.

Она дёрнулась.

— И в этом я тоже потерпела поражение.

— Нет. Ты просто другая. — Я сглотнула ком в горле. — И ты сама можешь решить, кто ты есть. Так чего же ты хочешь?

Ей нужно было сказать это вслух. А мне — услышать. Потому что я тоже была неидеальной. И могла всё разрушить, если не примирюсь с этим. Я могла отказаться от собственных стремлений, убеждая себя, что с такими руками ничего хорошего не сделать. Или могла попытаться втиснуть себя в чужую форму совершенной принцессы, стирая грань за гранью, пока не останется чужая тень.

— Я хочу, чтобы меня уважали, — наконец сказала она. — Не только ты. Все.

Я кивнула, подбадривая её продолжить.

— Я хочу… — Голос её дрогнул, и она откашлялась. — Я хочу, чтобы мной восхищались не из-за моего происхождения или лица.

Я крепче сжала её руки.

— Да. Что ещё?

— Я хочу… — Она закрыла глаза, и по её телу пробежала дрожь. — Хочу, чтобы все они пожалели, — прошептала она. — Все, кто когда-либо смотрел на меня свысока. Все, кто причинял мне боль. Я хочу вернуть её им.

Месть. Она жаждала мести.

— Да, — сказала я, чувствуя ту же жгучую потребность в собственных костях. — Да.

***

Аня была на кухне вместе с Трианой и Мод.

Я замерла в дверях, сердце болезненно сжалось от вида: Аня нахмурилась и со злостью била кулаками по куску теста. Я видела её такой уже не раз. Она никогда не была хорошей поварихой, но именно замешивание теста любила больше всего — вдавливая его костяшками ладоней, а потом подхватывая и с грохотом шлёпая о стол.

— Уничтожаю врага, — однажды пошутила она, когда я заметила, что она колотит тесто так, словно оно её оскорбило. — Надаю ему как следует, прежде чем сжечь.

В стене у дальней стены были встроены три больших хлебных печи. Средняя раскалилась добела, её кирпичное дно было устлано углями. Рядом в поту, с покрасневшим лицом, стояла Мод, пристально глядя в пылающее нутро. Видимо, печь прогрелась, потому что она ловко выгребла угли и пепел в корыто, оставив пол пустым. Затем схватила длинную деревянную лопату и подошла к столу, где работала Аня. Там лежали ещё два шара теста, которые Мод быстро перенесла на горячий камень печного дна. Устроив их, она подняла брови на Аню и указала на оставшийся кусок.

Аня улыбнулась.

Сладкая боль разлилась в груди, будто я проглотила хрупкий стеклянный шар, и он раскололся внутри. У Ани была самая чудесная улыбка в мире — с ямочками, внезапная, ослепительная, и я так давно её не видела. Она провела пальцами по тесту, оставив две бороздки, отряхнула руки и жестом велела Мод отправить его в печь.

А потом Аня увидела меня, и улыбка